Четверг, 28 марта 2024
Курс ЦБ
$  92.26
 99.71
Рязань
+24°C
  • Расследования
  • Зеленый сад
  • Духовный подвиг

    Опубликовано: 10.08.2015 в 08:23

    Категории: Главные темы номера

    В № 30 (87) «Областной Рязанской Газеты» была опубликована статья «От креста до бомбы» о Великой княгине Елизавете Фёдоровне Романовой. Сегодня мы продолжаем рассказывать о жизни этой святой мученицы. В публикации использованы выдержки из книги Алексея Солоницына «Земной ангел».


     

    Игумен Серафим (Кузнецов) так характеризовал жизнь Великой княгини: «Немало пришлось ей перенести от коварных бесчестных людей, циничной клеветы и напраслины… Она, испытуемая скорбями и бедствиями, не роптала на свою судьбу, а тем более — на Бога, помня, что судьбы Божии всегда благие и премудрые, но часто непостижимые и сокровенные об испытуемых».

     

    После смерти своего мужа Великая княгиня Елизавета Фёдоровна разделила все свои драгоценности на 3 части: одна из них была возвращена казне, другая часть разделена между ближайшими её родственниками и третья, самая обильная часть, пошла на пользу благотворительной деятельности. Великая княгиня ровным счётом ничего себе не оставила, не исключая и своего обручального кольца.

     

    Великая княгиня писала: «Мы не можем всего понять, понять причину, но Богу она ведома, и если совесть чиста, а вера крепка, всё можно перенести, как мученики в давние времена».

     

    ПОКАЯНИЕ

     

    На железной койке, застланной суконным солдатским одеялом, сидел Каляев. Перед ним стоял стол, на нём лежали листы бумаги, рядом — чернильница, перо. Стены камеры, как водится, были в подтёках, через за-решетчатое оконце сочился жидкий свет.

     

    Каляев сидел в Пугачёвской башне Бутырской тюрьмы. Время от времени он хватал перо, быстро, почти лихорадочно писал несколько строк, останавливался, обдумывая следующее. Он осунулся, к жидкой бородёнке прибавилась щетина на щеках. В глазах то вспыхивала ярость, то они
    потухали, застилаясь пеленой смертельной усталости. Когда он услышал, что отпирается дверной замок, то схватил лист бумаги и спрятал его под подушку. Надзиратель впустил в камеру Елизавету Фёдоровну и ушёл. С минуту Каляев молча смотрел на вошедшую, не понимая, кто это и зачем к нему пришёл.

     

    — Кто вы? — наконец выговорил он.

    — Я вдова убитого вами человека.

    — Спасать меня пришли! — Он хохотнул.

    — Эти ваши поповские дешёвые штучки. Не на того напали! — на его лице появилась ядовитая ухмылка. — Хотя я и человек верующий, но ваших замшелых обрядов не принимаю. И если вы надеетесь, что я перед вами на колени упаду, то напрасно.

    — Всё-таки верующий?

     

    elizaveta i kalyaevЕлизавета Фёдоровна вынула из сумочки Евангелие и положила его на стол.

    — Что это? А, Евангелие! Заберите обратно. Я верю в Бога, как в идею… но не больше.

    — То есть Бога вы принимаете. А Сына?

    — Ну, это вопрос спорный.

    — Был он, скорее всего, просто человек, наделённый особыми талантами — исцелений там, пророчеств. А может, и фокусы умел только показывать… Кто знает?

    — Значит, вы стоите на точке зрения иудейской: Христа надо было распять, чтобы неповадно было выдавать Себя за Сына Божиего.

    — Я говорю, кто знает? — злобно возразил Каляев, — я не богослов, и этими вопросами мало интересовался. Однако не затем вы пришли, чтобы узнать мою точку зрения на Христа.

    — Отчасти и за этим, — спокойно ответила Елизавета Фёдоровна. И этот её спокойный тон, и весь облик, тихий, скорбный, материнский, невольно действовали на Каляева, он перестал смеяться, и язвительная улыбка сошла с его лица.

    — Ну, если вам так интересно… Извольте. Меня интересует устроение общества земного. В нём никакой тирании, самодержавия. А вы Боженькой прикрываетесь. Вот такой Боженька мне не нужен.

    — Вы не так понимаете. Есть не Боженька, а Бог Отец, Бог Сын и Дух Святой: Троица Животворящая, единая и неделимая — Бог единый. В вашем положении могут быть минуты, когда душа потребует прикосновения к Нему как к единственному спасению.

    — От Дома Романовых, к которому вы принадлежите, мне не нужно ничего, тем более Евангелия. Я вышел на бой с самодержавием, я совершил теракт, ваш муж представлял собой гнойную язву, которую необходимо было вырезать острым ножом. Я провёл эту операцию и чувствую себя превосходно. Как врач, который выполнил свой профессиональный долг.

    — Врачи не бывают убийцами.

    — Это с вашей точки зрения. А с точки зрения народа. Скажите, вы не понимаете, что самодержавие — гнилая язва? Это труп, лежащий на пути прогресса.

    — Прогресс? Даже если вы правы, и России нужен другой строй, то всё равно без Бога жизнь невозможна. Без Бога народ превращается в толпу, которую объединяет лишь пролитая кровь. Вы сказали, что верите в Бога. Так как же может верующий человек сознательно идти на убийство?

     

    Каляев сжал кулаки и побледнел. Он привык первенствовать в спорах, его логика и аргументы всегда казались ему несокрушимыми. То, что эта женщина, о которой он только слышал, возражает ему, да ещё навязывает свою точку зрения, довело его до белого каления. Но он не хотел показывать своё раздражение и злость. Но ему было лестно, что Великая княгиня пришла к нему. Елизавета Фёдоровна смотрела на него, как на больного и упрямого ребёнка.

     

    — Вот чернильница, — сказала она.

    — У неё есть верх и низ. Переверните чернильницу — опять будет верх и низ. Есть человек трудолюбивый, а есть ленивый. Вы хотите перевернуть общество, и что же будет? Опять верх и низ. И что же изменится в обществе?

    — Мы установим законы…

    — Подождите. Для вас история человечества — не в счёт? Не было ни революций, ни войн? Не писались новые законы? Не придумывались новые теории?

    — Наша теория совершенно нова.

    — А раньше так не говорили? Не были уверены, что вот именно они и сделают человечество счастливым?

    — Так в чём же спасение? — крикнул Каляев, и голос его сорвался.

    — Спаси себя сам, и тысячи вокруг тебя спасутся. Это не я, это преподобный Серафим Саровский сказал. Вам надо приготовить душу свою к встрече с Господом. Все мы рано или поздно встанем перед Ним. Вы заблудились, как мальчик в лесу. Я буду просить о вашем помиловании.

    — Не вздумайте. Как боец революции я смело предстану перед казнью. Смерти я не боюсь, я потребую публичной казни моей!

     

    Елизавета Фёдоровна тяжело вздохнула.

     

    — У вас хаос в душе. Вы не хотите услышать свою душу. Вот икона Ивер-ской Божией Матери. Возьмите её. Посмотрите и перекреститесь.

    — Не понимаю.

    — Потом поймёте. Прощайте. Я буду молиться за вас.

     

    Железная дверь за ней закрылась.

     

    Я воспользовалась этой выдержкой из книги Алексея Солоницына, показать, что жизнь Великой княгини дарит нам драгоценную надежду в том, что её человеколюбие донесётся до сердца современного человека и напомнит — если ты имеешь доброе сердце, но тебе горько и одиноко, ты нездоров и страдание не покидает тебя, всегда надейся на светлое!

     

    Господь не забывает доброты!

    Господь никогда ничего не забывает!

    Владыка мира, Бог вселенной!

    Благослови молитвой нас И дай покой душе смиренной,

    В невыносимый, смертный час…

    И, у преддверия могилы,

    Вдохни в уста Твоих рабов Нечеловеческие силы Молится кротко за врагов!

    Сергей Бахтеев

    Читайте нас теперь и в Телеграм: https://t.me/rg62_info


  • Новости партнеров:

  • Зеленый сад 350х280

  • Свежий выпускАрхив
    № 04 (411) 04.03.2024 г.
    Читать выпуск
  • Лесок
    КПРФ
    Хозрасчетная поликлиника
  • ГК Прокс
    Ниармедик (мобильный)
    Зеленый сад 350х280
  • АвтоЕще

    Тема трансмиссий в автомобилестроении представляет собой значительное теоретическое и практическое значение