Журналистика – не праздник
13 января в нашей стране отмечается День российской печати. А 15 декабря – День памяти журналистов, погибших при исполнении профессионального долга. Даты зловеще идут друг за другом менее чем через месяц.
15 декабря 2022 года журналист и писатель из Вологды Наталья Мелёхина написала пост «ВКонтакте» о том, что не только «горячие точки» или криминал уносят жизни репортёров: «Однако и в будние совершенно рядовые дни журналисты гибнут при выполнении профессионального долга. …Это происходит от жизни в условиях постоянного стресса, хронического перенапряжения нервной системы и информационного перегруза. Коллег, умерших… вследствие того, что они …полностью посвящали себя нашей сложной и неблагодарной работе, у меня… много. …это не может быть простым совпадением… их несправедливо ранняя смерть – это прямое следствие особенностей нашей профессии». Разовью тему поста Натальи к нашему профессиональному празднику.
Журналист и писатель Леонид Млечин недавно отлично сказал в интервью «ЛГ»: «Журналистика – не «праздничная» профессия, а тяжёлый каждодневный труд, и работа эта не гарантирует от бездны проблем и разочарований».
Журналистика – одна из самых неблагодарных профессий. Слово «неблагодарность» многозначно. Вот лишь то, что лежит на поверхности. Во-первых, с журналистикой связан максимум негативных мифов. Их элементарно опровергнуть – но большинство не думают, а верят. Выделается миф «два в одном» – об имманентной нечестности репортёров и связанных с нею огромных доходах. Некогда рязанский членпис-патриот продекламировал при мне двустишие: «Живём мы дружно – кто платит, тому и служим». Остальные слушатели сочли хамство шуткой. Тогда я подумала, что рифмоплёт обзавидовался, не будучи в курсе оплаты труда газетчиков. Но спустя недолгое время он получил местную литературную премию с денежным призом при полной своей бездарности и стало ясно: оговорка была «по Фрейду». Отметим, однако, что в глазах общественности журналистов оскорбить «можно» – в отличие от других тружеников.
То было в «нулевые» годы. За прошедшее десятилетие расстановка сил в информационном поле, и без того иная, чем думал членпис, сильно изменилась. Та отрасль журналистики, куда вкладываются серьёзные средства, стала государственной пропагандой. Мы наперечёт знаем самых высокооплачиваемых журналистов. Хочу увидеть выпад местечковых патриотов против этих лиц из телевизора… А ещё, вы удивитесь, можно никакую профессию не высмеивать. Вспомним стихотворение Сергея Михалкова «Мамы разные нужны, мамы разные важны». Всё советское сейчас как раз в тренде.
Во-вторых, в социуме царит к журналистике едва ли не самый «потребительский» подход. От прессы точно так же требуют «сделайте нам красиво!», как от маникюрш или портных. Этот подход непротиворечиво уживается с устойчивой верой в её «продажность». Принято считать, что если журналист написал о каком угодно явлении критически – значит, на него надавили или ему «забашляли». А если он просто соблюл объективность, изложив факты? Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!.. Или так: вообще продажность плоха, но когда она в нашу пользу – хороша. И речь не про рекламные и заказные статьи и не про большую политику.
Не забываю реакцию на мой материал о жизни знаменитой кинотеатральной семьи в рязанской глубинке. Все её члены уже не живы, и из уважения к их памяти я не называю имена. Хотя это секрет Полишинеля: несколько лет назад в ныне запрещённой соцсети подруга семьи Татьяна выдала мне в комментариях шквал попрёков, которые прочитали сотни. Бабушка-соседка, много лет наблюдавшая за бытом покойных, обмолвилась: отец и дочь злоупотребляли спиртным. И рассказала несколько эпизодов, связанных с этим пристрастием артистов. Подруга совершенно серьёзно требовала, чтобы я убрала из очерка все слова старушки об этом самом, и обвиняла меня в измышлении порочащей информации. Хотя в том же материале говорилось, что такие сведения давно ходили по свету – шила в мешке не утаишь. «Следите за руками»: необъективным и в том же духе называется журналист, перечисляющий факты и цитирующий прямую речь свидетелей. А тот, который подправляет текст под чужую диктовку, стало быть, объективный и грамотный. Может быть, стоит принять точку зрения Тиля Уленшпигеля: «Я – ваше зеркало!»?..
В-третьих, журналисты крайне редко удостаиваются элементарного «спасибо» за свою работу, даже если искренне хотят кого-то поддержать. Как ни странно, наибольшая неблагодарность исходит от представителей образованной страты.
Одна из старейших журналистов Рязани много лет посвятила проблемам среднего образования, взаимодействовала со школами, знала директоров и педагогов, освещала школьные события и достижения, писала, где и в чём необходима помощь… В недобрый день я встретилась на улице с директрисой своей школы Альбиной Сёминой и удостоилась вопроса менторским тоном: «Почему ты не защищаешься? Что, будешь до старости с диктофоном прыгать? Как ***? Что в этом хорошего?» Да, лучше «с диктофоном прыгать», чем людям в душу плевать. Но я сделала вывод и стала, как можно реже писать о школе.
Представители других «одухотворённых» сфер жизни порой ведут себя не лучше Сёминой. Странная дилемма складывается в общении с писателями. У большинства фигур всероссийского литпроцесса брать интервью – одно удовольствие: они идут на контакт, охотно разговаривают или пишут ответы, быстро вычитывают и легко согласовывают тексты. Рязанские же «классики» то не находят времени побеседовать, то вычитать, то недовольны результатом (может, не видят себя в «зеркале» титанами русской литературы?). Амбиции рязанских писателей перед рязанскими журналистами мне тем более непонятны, что наши два «цеха» сильно пересекаются – в писательских союзах и СЖР состоят одни и те же лица, а почти вся проза местных авторов – это автофикшн и нон-фикшн, то есть та же журналистика.
По умолчанию творческий человек – это художник, литератор, музыкант, скульптор, только не журналист! Тот – информационная обслуга, а не мыслящая единица со своим взглядом на вещи и системой ценностей. Его работа – не творческий процесс, его материал – всего лишь пиар, а не произведение искусства! Не странно ли, что режиссёр или живописец, болезненно переживающий вмешательство в свою работу над спектаклем или картиной, не видит ничего зазорного в том, чтобы исправить материал журналиста (и не только фактографические ошибки, но и видение, и оценки)?.. А это бывает сплошь и рядом.
Знакомая психотерапевт давно объяснила мне неприятие журналистов учением К.Г. Юнга: журналистика базируется на собственном мнении и выводах, и тут неважно, хорошее или плохое мнение – оно просто другое, не наше. Поэтому деятели культуры, даже не знакомые с наследием Юнга, истово полагают: журналист не имеет права написать статью «по-своему». Он обязан написать её «по-нашему». А если взгляды расходятся, журналист становится «крайним».
И наконец. Пресса даже сейчас способна изменить ситуацию в социуме. Премия «Лёгкий стиль» 2022 года показала: проблемы городской среды решаются, если о них написать в газетах или осветить в телесюжете. Но как часто люди в затруднительных ситуациях предоставляют журналистам бороться со сложностями, а сами прячутся за их спины и даже не хотят называть себя на публику! Разновидность подхода: «Не надо вообще об этом писать!» Я такое часто слышу в связи с лжеавторством «Коловрата» Александра Архипова на рязанском патриотическом ресурсе. Те, кто предлагает не предавать огласке проблему ложного имени под «Коловратом», не настоящие журналисты и не настоящие педагоги, невзирая на стаж и регалии.
А все примеры непонимания и неуважения портят нам нервы и укорачивают жизнь. Уважаемые читатели! Мы, журналисты, вам нужны, чтобы решать ваши затруднения или прославлять ваши достижения. Люди, мы любим вас! – как говорил наш коллега Юлиус Фучик. Будьте не только бдительны, но и к нам хотя бы вежливы и уважительны!.. И не только в наш праздник. Каждый день.
Елена САФРОНОВА
