Пишу по собственному желанию
В гостях у «Областной Рязанской Газеты» прозаик, публицист, член Союза российских писателей и член Союза журналистов СССР Ирина Красногорская.
– Ирина Константиновна, давайте начнём с самого начала – с детства. Откуда вы родом?
– Многие мои знакомые видят во мне исконную горожанку. Но это не так – я родилась в украинском селе Токаровка (в паспорте ошибочно значится Токаревка) Борановского района Житомирской области 28 мая 1934 года и прожила там год.
Детские и отроческие мои годы прошли в России, но тоже не в городе. Были это рабочие посёлки, очень похожие на деревни, с деревенским бытом. Мои родители работали на заводе, а бабушка вела сельское хозяйство: кабанчик, куры или утки, иногда козы. А во время эвакуации мы попали в уральский посёлок, где не было электричества, и мой отец, тогда главный энергетик завода, занимался электрификацией посёлка, потом района.
В общем, была я девочкой деревенской до 13 лет. В 1947 году отца назначили главным инженером завода ХИММАШ, который находился в старинном городе Моршанске Тамбовской области, тоже до Екатерининской реформы долгое время бывшим селом Морша. Жить в больших городах я начала в 18 лет, и первым была Москва, куда я приехала учиться. Поступила и в 1957 году окончила Московский авиационный технологический институт (МАТИ). Я инженер-механик по самолётостроению. Работала на оборонных заводах Омска и Рязани и вышла на пенсию как инженер.
1947 год. Сестры Красногорские Нина и Ирина (справа)
– Когда у вас впервые появилась тяга к сочинительству?
– Сочинять начала лет в пять-шесть сказки, чтобы досадить ровеснице, соседке по дому, у которой была прекрасная кукла, дававшая ей возможность лидерствовать среди дошколят нашего двора. Мои сказки оказались притягательнее куклы, и слушать их стали приходить ребята с соседних дворов, даже немыслимо взрослый мальчик Рома, ученик четвёртого класса.
Став школьницей, я писала сочинения только по заданию, неизменно отдавая предпочтение так называемой «вольной теме». А тема-то как раз не была вольной, её можно было лишь вольно интерпретировать. Получалось у меня это довольно успешно, так что учителя видели во мне будущего литератора. Я же вынашивала другие планы.
Ирина Красногорская, 1949 год
– Почему вы стали писать?
– Писать я стала, по собственному желанию, поздно. Заболела, врачи не могли понять, что со мной делать, и я решила изложить свою историю болезни. Написала повесть «История болезни №…» Забыла номер, да и гуляет она теперь где-то в Интернете под названием «Агат». А потом мне стало это занятие интересным. Пишу, чтобы поделиться с неизвестными людьми (не сверстниками на лавочке) какими-то новыми, удивившими меня сведениями, наивно полагая, что мало, кому эти сведения ещё известны.
– Сколько у вас книг?
– После этой неопубликованной в печати повести, но не раз обсуждаемой в писательском кругу, я опубликовала более двадцати книг. Публиковалась в издательствах: «Московский рабочий», ПКП «Техника, быт, сервис», «Узорочье», издательство «Издатель Ситников», московское издательство «Вече». В конкурсах участвую редко и не по своей инициативе, награды в них получаю ещё реже. В 2008 году за книгу «Петербургский фигаро и его звёздное окружение» получила премию Рязанской области имени Я.П. Полонского, в 2018 за книгу «Время русской Сафо» – диплом Всероссийской историко-литературной премии «Александр Невский».
– Был ли в вашей жизни учитель, мастер слова, который повлиял на ваше творческое становление?
– Таким учителем была жена писателя Василия Золотова, Светлана Михайловна Золотова, бывшая, во время Великой Отечественной войны, разведчица, о которой следовало бы написать. Я этого в своё время не сделала, уступив Василию Антоновичу, и от его начатой повести хранятся у меня два листка. Светлана Михайловна сама не писала, но прекрасно знала, как это надо делать. Её советы я учла, они были понятнее тех, какие давали профессиональные писатели. Была тогда такая профессия – писатель.
Однако творческое становление – это не только умение писать. Важно, чтобы пишущего человека поддерживали морально и материально. Я бы не стала писателем, если бы меня не поддержали Анатолий Говоров, Эдуард Кавун, Эдуард Никишкин, Игорь и Константин Ситниковы.
Братья Ситниковы – мои сыновья. Игорь – член Союза российских писателей, Константин – издатель, и у нас сложился семейный литературный триумвират, что бывает нечасто.
– Был ли в вашей жизни какой-нибудь интересный случай, так или иначе связанный с творчеством…
– Было начало весны 1951 года. То время, когда…
Мокрый воробей на проводе,
Чёрные кусты,
И печально в нашем городе
Наступление весны.
Учительница литературы, старая, строгая и очень знающая дама, которая некогда была знакома с Маяковским и его окружением, написала на доске темы сочинений. Была и одна свободная – «Мы к славе Отчизну свою поведём». Вот и написала я, что к славе Отчизну поведём мы, я и мои ровесники, соорудив космический корабль, и один из нас отправится на нём в космос. По моему предположению случится это в разгар весны, когда будет цвести сирень перед школой и аромат её врываться в класс.
На следующем уроке разразился скандал. Учительница обвинила меня в том, что я вместо учёбы занимаюсь фантазиями. В общем, мне было плохо-преплохо. И, что обидно, одноклассники оказались на стороне учительницы – сбрендила я, дофантазировалась. До реальных ракет и спутников было ещё далеко, и пресса о них молчала.
А в апреле 1961 года полетел в космос наш ровесник. За окном у меня сидел на проводе мокрый воробей, чёрными были кусты. И я плакала, услышав сообщение о полёте. Кстати, к ракетам я почти всю свою трудовую жизнь имела некоторое отношение.
– Вы много редактируете?
– Редактированием я занимаюсь от случая к случаю, и занятие это люблю.
– Какая книга вам наиболее дорога и почему?
– Многие писатели сравнивали свои произведения с детьми, которых родители вроде бы любят одинаково. Я не исключение. Но особенно дорогая мне книга у меня всё-таки есть. Это «Время русской Сафо», о поэтессе начала XIX века Анне Буниной. В январе этого, 2019 года, исполнилось 245 лет со дня её рождения. Родилась она в селе Урусове, которое некогда относилось к Рязанской губернии, а теперь относится к Липецкой области. Дорога же мне эта книга в прямом смысле – пришлось издавать её на свой счёт.
– Вы вели литобъединение «Утро», как вы считаете – можно научиться писать?
– Полагаю, что научить писать человека можно, но смотря что. Писать в стиле нон-фикшн – можно, а вот сочинять, фантазировать – едва ли. Начинающим посоветую не сдаваться и стоически переносить неудачи. А главное – не принимать во внимание оценки родных и закадычных друзей – они редко бывают объективными.
– Чем для вас является творчество: смыслом жизни, хобби или..?
– Творчество я отношу к этому «или». Что такое смысл жизни, я до сих пор не поняла. Хобби у меня – коллекционирование настенных тарелочек и уход за цветником во дворе. А литературный труд, не принося материальных выгод, позволяет мне совершенствоваться как личности. Впрочем, как любое творчество.
Лариса КОМРАКОВА
