Пятница, 29 марта 2024
Курс ЦБ
$  92.37
 99.53
Рязань
+24°C
  • Расследования
  • Зеленый сад
  • Рязанский режиссёр Анатолий Эфрос

    Опубликовано: 01.11.2022 в 17:12

    Категории: Выбор редакции,Культура

    Тэги: ,

    Рязанский театр драмы осенью 2022 года открывает свой юбилейный 235 сезон. В связи с этой датой я хочу обратиться к одной из страниц истории театра и его творческого коллектива. Многие ли знают о том, что заслуженный деятель искусств РСФСР, режиссёр легендарного Театра на Таганке, один из реформаторов российского театрального искусства Анатолий Васильевич Эфрос первые свои спектакли ставил в Рязанском театре драмы, и местная пресса не столько хвалила, сколько ругала их?

    Будущий знаменитый режиссёр Анатолий Эфрос родился 3 июля 1925 года в Харькове в семье технических служащих, работавших на авиационном заводе. В Великую Отечественную войну ему и самому пришлось работать слесарем на этом же заводе, эвакуированном в Пермь. Анатолий Эфрос стоял у станка вплоть до Победы. Дальше мог бы пойти по стопам родителей. Но тяга к театру пересилила. Ещё в 1943 году, не оставляя рабочей специальности, Эфрос поступил в актёрскую студию Юрия Завадского при Театре имени Моссовета. Театр тоже был в эвакуации в Перми, студия и будущий режиссёр счастливо встретились. А в 1944 году Анатолий Васильевич поступил на режиссёрский факультет ГИТИСа.

    В ГИТИСе Эфрос учился в мастерской Н.В. Петрова и М.О. Кнебель и окончил его в 1950 году. Пытался остаться в аспирантуре при институте, но почему-то получил отказ. Стал работать в небольшом передвижном театре Марии Осиповны Кнебель, труппа которой гастролировала по всей стране и жила в железнодорожном вагоне.

    В 1951 году Анатолий Эфрос поставил спектакль «Приезжайте в Звонковое» по пьесе А.Корнейчука в Московском областном драматическом театре имени Островского. И в том же году он получил распределение в Рязанский театр драмы, где 26-летнему театральному деятелю предстояло прослужить три года, с 1951 по 1954 год. Он был здесь рядовым режиссёром-постановщиком.

    Рязанский театр драмы может похвастаться хорошим музеем. Это важно, ибо наш театр – один из старейших в России: существует с 1787 года. В 1987 году, к 200-летию учреждения культуры, профессионалы помогли организовать театральный музей. Конечно, от XVIII века здесь ничего не осталось. Но век минувший, двадцатый, освещён неплохо.

    Все эти годы театральным музеем и библиотекой Рязанского отделения Союза театральных деятелей бессменно заведует Ольга Ивановна Митрюхина. Во многом её усилиями сохранено вещественное прошлое театра: афиши, программки, фотографии актёрского состава за разные годы, начиная с середины ХХ столетия, портреты и бюсты артистов, работы бутафоров, награды театра, всевозможные сувениры… И памятные вещи, связанные с Анатолием Эфросом.

    Ольга Митрюхина

    С Ольгой Митрюхиной мы беседовали о работе в Рязани будущего прославленного режиссёра три года назад, но до сего времени ничего принципиально не изменилось. Ольга Ивановна по-прежнему работает в музее, а новым экспонатам, имеющим отношение к Эфросу, взяться неоткуда. Кстати, выяснился любопытный аспект. Как говорит Ольга Ивановна, в книжке, выпущенной к 175-летию Рязанского театра драмы, в 1962 году об Эфросе вообще нет ни слова. А ведь он покинул театр, получив приглашение в столицу, менее 10 лет назад – от 1962-го, разумеется!.. Почему же к нему отнеслись так «невнимательно»? Мы с Ольгой Ивановной обсудили эту тему и выработали несколько предположений.

    В годы, когда Анатолия Эфроса назначили в Рязань, театром драмы руководил Александр Канин, известный и уважаемый в городе человек, получивший звание Заслуженного артиста РСФСР ещё в 1926 году. Наверное, на его фоне молодой и пришлый режиссёр несколько терялся.

    Видимо, тогда Анатолия Эфроса в принципе не считали каким-то выдающимся театральным деятелем. С другой стороны, в 1960-70-е годы Рязанский театр драмы, как и другие провинциальные коллективы, активно развивал практику приглашения маститых столичных актёров играть в своих спектаклях. Музей свидетельствует: на рязанскую сцену выходили Николай Черкасов, Алексей Грибов, Иннокентий Смоктуновский, Элина Быстрицкая, Евгений Киндинов и Анастасия Вертинская, Георгий Менглет и Нина Архипова, Татьяна Пельтцер, Евгений Евстигнеев… На фоне такого звёздного прошлого наш герой, действительно, мог выглядеть не самым ярким светилом. Ну, и, наконец, «местоцентризм» тоже нельзя сбрасывать со счетов…

    В театральной энциклопедии, составленной в 1990 годы, картина изменилась: рязанский период Анатолия Эфроса был освещён сухо, но внятно. По этим данным, первая постановка Эфроса – «Собака на сене» по пьесе Лопе де Вега в 1952 году прошла с большим успехом: её назвали «блестящим и эффектным спектаклем, несомненной удачей театрального коллектива». Всего Эфрос поставил на рязанской сцене семь спектаклей. В 1952 году он осуществил, кроме «Собаки на сене», ещё две постановки: «Любовь Яровая» по революционной пьесе К. Тренёва и «Девицы-красавицы» по пьесе А. Симукова о рабочей молодёжи. В 1953 году – четыре: «Горячее сердце» А.Н. Островского, «Любовь на рассвете» Я. Галана, «Когда ломаются копья» Н. Погодина и «Камни в печени» советского драматурга А. Макаенка.

    В распоряжении Ольги Митрюхиной находятся уникальные документы: ученические тетрадочки с рукописными заголовками «Выпуск спектаклей по годам». Выпуск начали подсчитывать с 1940 года. Эти бесстрастные записки доказывают, что даже в тяжёлом 1941 году театр поставил 14 спектаклей!

    Что же касается постановок Анатолия Эфроса, они тоже скрупулёзно подсчитаны предшествующими поколениями сотрудников театра. Самой популярной, выдержавшей 73 показа, оказалась «Собака на сене». Злободневные «Камни в печени» были даны 43 раза. А вот «Горячее сердце» прошло всего 14 раз. Ольга Ивановна вспоминает, что в советское время царили очень строгие «разнарядки» для театров: можно было ставить в сезон две пьесы из русской классики, одну – из зарубежной, а остальные спектакли должны были быть посвящены современной жизни – производству, колхозной деревне, социалистическому строительству… Не потому ли пьеса Островского в интерпретации Эфроса сошла с рязанской сцены относительно быстро? Но ведь «Собака на сене» ещё дальше от советской жизни, а она «задержалась» в театре…

    Увы – на многие вопросы, связанные с пребыванием Анатолия Эфроса в Рязани, ответов уже нет. Ушли в мир иной все те, с кем ему довелось здесь работать. Сам режиссёр скончался в том же 1987 году, когда Рязанский театр драмы отметил своё 200-летие. Остаётся довольствоваться собираемыми по крупицам сведениями из былого.

    Одной из загадок представляется даже, как Эфрос попал в Рязань. Было ли это только распределение молодого специалиста? Или за ним скрывается зловещий механизм кампании «по борьбе с космополитизмом», процветавшей в СССР с 1948 по 1953 год? На него как будто намекает то, что Эфроса не оставили в аспирантуре столичного вуза. И то, что Рязань при Сталине пользовалась дурной славой «двухсотого километра», на который ссылали или дальше которого не пускали «политических», выходящих из лагерей.

    Известно: Анатолий Васильевич Эфрос по паспорту был Натаном Исааковичем, в некоторых источниках указано также отчество «Исаевич». По одной из версий, имя он поменял во время учёбы в театральном вузе, стал зваться в честь наркома просвещения Луначарского. Но на афише зимнего сезона Рязанского театра драмы 1953-54 гг. инициалы Эфроса значатся «А.И.». Получается, в Рязани он ещё называл себя Анатолием Исааковичем или Исаевичем?..

    В своих воспоминаниях Анатолий Эфрос пишет о Рязанском драматическом театре тепло, но с самоиронией: «В Рязани были очень славные актёры, какие-то очень домашние и без претензий. Летом, во время гастрольных поездок, ловили рыбу, собирали грибы. Я ставил пьесы совсем не по своему выбору, и, наверное, если бы мне показали какой-нибудь из этих спектаклей, было бы над чем посмеяться». Получается, к артистам и коллегам он сохранил хорошее отношение, а вот репертуар ему несильно нравился. В музее хранится несколько программок от спектаклей, созданных Эфросом, с его автографами. У него была трогательная привычка писать на программках актёрам, занятым в его постановках, различные послания и пожелания. «Дорогой Михаил Акимович, очень вы мне симпатичны», – написал режиссёр артисту Михаилу Рубанову, игравшему в «Девицах-красавицах» секретаря парткома. Актрису Серафиму Александрову на программке от «Любови Яровой» поблагодарил за участие в этом спектакле.

    В театральном музее хранится фотография Эфроса с несколькими членами труппы – участниками спектакля «Камни в печени», последнего, который он ставил здесь. Этот же кадр украшает форзац первого тома воспоминаний режиссёра, который называется «Репетиция – любовь моя». Из этого факта Ольга Митрюхина делает резонный вывод, что работа в Рязани была приятна и памятна Анатолию Васильевичу и оставила след в его жизни.

    Однако современники рассказывали, что из Рязани Анатолий Эфрос каждую субботу уезжал в Москву к жене Наталье Крымовой (в браке с ней рождён современный одиозный режиссёр Дмитрий Крымов). Только ли тоской по жене это было вызвано? Или ему, привыкшему к крупным городам, было скучно в свободные дни в провинциальной Рязани? Летом можно собирать грибы в богатых мещёрских лесах, а вот что здесь было делать в межсезонье?..

    Надо отметить, что Эфросу повезло. Он прибыл в Рязань на три года позже, чем самый знаменитый рязанский «варяг» – первый секретарь обкома ВКП(б) Алексей Николаевич Ларионов. Устойчиво предание, что толкового партийного руководителя назначил руководить отстающей Рязанской областью лично Сталин со словами: «До каких пор будем терпеть эту провальную яму под Москвой? Послать туда кадрового секретаря!».

    Портрет Эфроса

    В ноябре 1948 года Ларионов стал главой области. Областной центр представлял тогда собою практически деревню, по улицам которой гоняли коров. Многие рязанцы жили тем, что выращивали овощи и возили их продавать в Москву. На город численностью под 30 тысяч человек было всего четыре завода. Ларионов по заданию партии стал в Рязани развивать тяжёлую и военную промышленность. Но он хорошо понимал, что для этого потребуются приглашённые специалисты, а кто приедет жить и работать в город, где нет транспорта, нормального жилья, институтов и прочих составляющих комфортного быта? Поэтому первый секретарь взялся не только за промышленность, но и за городскую среду. По его велению построили дороги, набережную на реке Трубеж, новые жилые кварталы. При нём в городе пустили троллейбус (в 1949 году). Троллейбусные маршруты прокладывали один за другим в начале 1950-х. Этот процесс как раз наблюдал Эфрос.

    Рязанский драматический театр располагался тогда в историческом здании 1862 года постройки, стоящем в старом центре города, с видом на кремль – всему городу известном, как Театр юного зрителя, позже Театр на Соборной. Сейчас на этом здании укрепили мемориальную доску в честь всех мастеров сцены, когда-либо в нём работавших, и Анатолий Эфрос есть в списке.

    Анатолий Эфрос мог бы каждый день любоваться кремлём, да вот беда – любоваться было особо нечем. Старожилы помнят, что после Великой Отечественной войны и десятилетий воинствующего безбожия рязанский кремль стоял почти в руинах. Алексей Ларионов спас уникальный ансамбль кремля… но отдал приказ разрушить или перевести под практические нужды почти все прочие храмы города. Впрочем, к творческой деятельности Анатолия Эфроса это прямого отношения не имело, как и афера «рязанское чудо», двусмысленно прославившая Ларионова в отечественной истории.

    А вот что имело к Эфросу непосредственное отношение – так это рецензии на его детища в рязанской прессе, каковая не всегда была так благожелательно настроена, как в случае «Собаки на сене». Рецензии на постановки театра за многие годы Ольга Митрюхина тоже бережёт как зеницу ока. Благодаря её подборке можно судить о том, какова была в 1950-е годы ситуация с печатной критикой культурных событий. Рецензии появлялись в двух рязанских газетах, которые легко перепутать по названиям: «Сталинское знамя» и «Сталинец».

    С одной стороны, тогдашняя практика была хороша. Ни одно культурное явление – спектакль, выставка картин, книга местного автора – не оставалось без отзыва. Рецензировали даже кинофильмы, хотя они и не относились к сугубо «рязанскому» искусству. В критику активно вмешивали профессиональный аспект. Так, инсценировку пьесы Николая Погодина «Когда ломаются копья» о научном конфликте в среде микробиологов рецензировал доцент кафедры нормальной физиологии Рязанского мединститута И. Боенко. Пьесу о «жизни сельского района» «Камни в печени» – редактор Можарской районной газеты Н. Кортиков. «Девицы-красавицы» как спектакль о рабочей и учащейся молодёжи, «молодых строителях коммунизма» – школьная учительница С. Торцова. Но не будучи специалистами в области культуры, оценивали «критики» в основном «жизненную правдивость» спектаклей. При этом актёрам уделяли, куда большее внимание, чем режиссёру.

    Папка с рецензиями

    С другой стороны, рассматривали эти рецензенты не столько эстетической, сколько политический и воспитательный аспект пьес. Показательна статья «Когда о самокритике только говорят…», написанная в соавторстве главным редактором газеты «Сталинское знамя» Г. Князевым и неким Н. Дёмкиным. Из неё понятна предыстория: в этом же издании ранее появилась рецензия на эфросовскую «Любовь Яровую», «в которой показывались его недостатки». Но в театре возмутились рецензией и на открытом партийном собрании стали обсуждать достоинства постановки, а о рецензии заместитель директора театра тов. Анисимова имела неосторожность сказать, что такие тексты мешают театру работать. Именно за это в ответной довольно объёмной статье честили уже весь театр, не признавший принципиальную, то есть партийную оценку спектакля. Постановщику тоже досталось: «…режиссёр тов. Эфрос свёл всё дело по существу к каламбуру… Стараясь, во что бы то ни стало опровергнуть критику, тов. Эфрос договорился до того, что… стал утверждать, что «Любовь Яровая» – это спектакль всего лишь об истории сельской учительницы, происходящей на фоне революционных событий».

    Такие слова были опасны для начала 1950-х годов. Но, кажется, обошлось. От театра всего лишь жёстко потребовали развивать самокритику. В соответствии с указаниями очередного съезда партии. По крайней мере, о каких-либо рязанских «репрессиях» в адрес Анатолия Эфроса ничего неизвестно.

    Ну, а в 1954 году Анатолий Эфрос был направлен в качестве режиссёра-постановщика в Центральный детский театр в Москву (ныне это Российский Академический Молодёжный театр). Там Эфрос встретился со своим институтским педагогом – уволенной из МХАТа Марией Кнебель, годом позже возглавившей театр, и под её «поощрительным надзором», как выразился театральный критик Павел Марков, в считанные годы сумел превратить забытый зрителями ЦДТ в один из самых интересных и популярных театров столицы.

    В дальнейшем Анатолию Васильевичу пришлось не раз отстаивать собственное мнение, право на свой угол художественного зрения, выдерживать конфликты с коллективом. Это уже совсем другая история, о которой знают многие. А вот о том, как Анатолий Эфрос проходил «боевое крещение» в Рязани, известно гораздо меньше. Но с помощью музея Рязанского театра драмы занавес приоткрылся.

    Елена Сафронова

    Читайте нас теперь и в Телеграм: https://t.me/rg62_info


  • Новости партнеров:

  • ГК Прокс

  • Свежий выпускАрхив
    № 04 (411) 04.03.2024 г.
    Читать выпуск
  • КПРФ
    Хозрасчетная поликлиника
    Лесок
  • ГК Прокс
    Ниармедик (мобильный)
    Зеленый сад 350х280
  • АвтоЕще

    Тема трансмиссий в автомобилестроении представляет собой значительное теоретическое и практическое значение