Американка, отсидевшая срок в рязанской колонии, «побывала в аду», но собирается вернуться в Россию (лонгрид)
Вчера вечером экс-заключенная скопинской колонии-поселения Сара Рейчел Криванек покинула Россию.
Это одна их двух гражданок США, осуждённых в России за уголовные преступления. За судьбой баскетболистки Бриттни Грайнер следил весь мир, правительство США добивалось её возвращения на родину.
Сара же еле отыскалась в колонии под Рязанью. В феврале этого года её приговорили к 1 году 3 месяцам заключения за причинение приятелю лёгкого вреда здоровью и угрозу убийством.
Её признали лицом, чьё пребывание нежелательно в Российской Федерации, и депортировали из страны после освобождения. Как за 5 лет жизни в России американка пережила «33 несчастья» и почему планирует вернуться, Сара Криванек рассказала Телеграмм-каналу «Говорит неМосква».
Поцарапанный нос и долг посольству
Гражданка США «искромсала ножом сожителя», после чего «попыталась сбежать от российского правосудия» – так в феврале этого года СМИ описывали ситуацию, в которую попала Сара Рейчел Криванек. При ближайшем рассмотрении «искромсанный ножом» нос Михаила Караваева оказался поцарапанным и зажил под пластырем сам, а скрываться от правосудия, по её словам, Сара не собиралась: хотела просто уехать на родину. Она считала, что дело о царапине на носу приятеля давно закрыто.
Телефонный разговор с Сарой Криванек состоялся за день до её депортации, когда она ещё находилась в Центре временного содержания иностранных граждан (ЦВИГ) в Рязани.
По рассказу американки, она приехала в Москву к мужчине, с которым познакомилась в одной из социальных сетей. Кроме того, давно хотела побывать в России. Вскоре выяснилось, что жених любит выпить и подраться. Сара ушла от него, сняла квартиру, много работала. Потом случилась пандемия, которая нарушила все ее планы и лишила работы.
Колония-поселение в Скопинском районе под Рязанью
За время пребывания в российской тюрьме её словарный запас значительно пополнился. Сара иной раз путает нецензурные выражения с фразеологизмами. Накануне отъезда она казалась очень растерянной, не понимала, что её ждет, и даже не хотела улетать – пока не знает, когда сможет отдать долг за билет, который ей купило посольство США за 2 тыс. долларов. Об этом и многом другом (но не обо всём – Сара научилась самоцензуре в российской тюрьме) – в её монологе.
О свободе и российском «вау!»
– Зачем приехала? Я не рисковая, я дико свободная, я не хочу жить на своем огороде и не увидеть мир, я хочу всё узнавать и учиться, мне все интересно, мне скучно дома. Что меня поразило в России – так, что просто вау! – это много лесов, красивое быстрое метро, продукты дешёвые. Люди русские очень хорошо ко мне отнеслись.
У меня сертификат, я преподавала язык, я очень-очень люблю свою работу, работала в школах, институтах, летних лагерях, давала частные уроки. Мне платили, я снимала квартиру.
Когда начался ковид, учеников осталось мало-мало. А когда всё успокоилось, я стала работать в детском саду, но заболела воспалением легких, и со мной разорвали контракт. А потом нашла ещё работу и несколько подработок я упала на лёд и сломала запястье. Руководство учебного заведения меня попросило, чтобы я не говорила, что упала на их площадке, а что упала за территорией.
Я сказала: ок, только вы оплатите мне лечение. Но они ничего не заплатили. Я сказала: Господи, что же творится?! Бог посмотрел на меня и дал ещё одну работу. Когда я работала с детьми, я считала, что я не трудилась, а просто занималась любимым делом, это такое счастье.
О трёх котах и нескольких ошибках
– В августе 2021 года хозяин квартиры сказал, что у меня пять дней, чтобы съехать, он будет её продавать. В это же время я получила известие, что мой папа в Америке болен, и я решила поехать к нему. Но у меня была мебель и три кота, нужно было время, чтобы с этим разобраться.
Миша Караваев был мой сосед, я в четвертом подъезде, он в третьем. И он все говорил: я тебя люблю, да будем жить вместе, бла-бла-бла. Какое «вместе»? У него комната в коммунальной квартире!
Но делать мне было нечего, надо было пристроить мебель, найти руки двум котам, мейн-кун Драго мой улетел бы со мной. Я подумала, поживу временно у Миши, совсем недолго. 1 сентября, когда мы перенесли мебель к его подъезду, я узнала, что папа умер.
В ноябре был с Мишей конфликт, он сломал мне пальцы, были гематомы, и я вся в синяках. Он сломал мебель, телевизор, взял меня за волосы и вышвырнул из комнаты, как котёнка. Я позвонила в полицию, но там бросили трубку. На следующее утро я посмотрела в зеркало – о, мой бог! Как я теперь пойду на работу, я работаю с детьми! Такие синяки сразу не пройдут, макияж не поможет.
А через 5 дней он снова начал бить. Я взяла нож и чиркнула его. И он убежал, кричал: «Она бьёт меня, а-а-а!». Сразу вызвал скорую и полицию. Следователь сказал, что нельзя уезжать из Москвы.
Я подписывала много-много бумаг, они просили отказаться от адвоката, говорили, что он мне не нужен. Говорили, сделай так, как мы говорим, и мы не посадим тебя в тюрьму. В декабре снова начал бить, я обратилась в посольство. И я у следователя спросила: можно мне уже домой, мне очень плохо. Они сказали: да. Они не поняли, про какой я дом – у Миши или про Америку?
13 декабря я собралась, взяла кота, потом побоялась. В посольстве говорили не брать кота. Я стояла и молилась: Господи, что мне делать, ответь. И я оставила моего Драго Мише, чтоб он заботился о нём. Мы поехали в посольство, я заключила договор, поехала в аэропорт, а Миша домой. И они арестовали меня.
Я сейчас тут сижу и прошу: Господи, скажи мне, если я согрешила! Я много раз молилась, он мне ничего не ответил. Мне дознаватель сказал, что следствие и запрет на выезд из Москвы это ненадолго, две-три недели, и мы дело бросаем в архив. С 10 ноября до 15 декабря прошло много времени! Я сейчас думаю, что всё равно… Хорошо, если б я не ездила в посольство, меня всё равно привезли бы в суд и осудили.
У меня было много времени думать в тюрьме. Меня вынуждали отказаться от адвоката – моя ошибка.
Ещё они писали в моих показаниях, что я грозила: «Я убью тебя, зарежу!». Я много раз говорила, что не говорила такого. Эту приставку – я её не знала. Я знала только «резать» – это «резать хлеб». Я не знала это значение, только в СИЗО узнала. И не резала его, а чиркнула по носу. И мы уже три-четыре раза подписывали мировую, я не понимала, что не могу уезжать.
Дорога в колонию-поселение в Скопинском районе под Рязанью. О передачах и грехах
– Когда осудили меня, Миша на следующий день принёс передачу: это был «Ролтон», старая тарелка треснутая, фотография о себе, чай, старый хлеб из дома. Мы сидели с девочками – была очень маленькая камера, я думала, он принесёт зубную щётку и пасту, фрукты. Во второй раз принёс мою старую зубную щётку, батон, пачку сигарет и два яблока. Я разделила на всех. Он ходил и ходил, как старая пластинка, но я сказала ему: всё.
Ужаснули условия! И дорога: СИЗО, суд, СИЗО, этап, и всюду свои правила. В одном месте не очень плохо было, а потом уезжаешь в другие условия, к другим людям. Психолога не было. Один раз сотрудник приходил в барак, разговаривал с девушкой, которая упала и потеряла сознание. Это драка была, девчонки дерутся там. Они вызвали скорую и молодого человека, я поинтересовалась, а это и был психолог. Я его увидела один раз в октябре.
Условия в тюрьме ужасные. Из посольства никто не приезжал. А когда я выходила, мне не отдали заявление о том, чтобы люди забрали из Одинцово мои вещи.
В глаза говорят: «Да-да-да», но ничего не выполняют. Я честно скажу, как надо по-русски: она настоящие суки там. Это я ещё вежливо выражаюсь!
У меня были вещи с собой, которые нельзя держать в тюрьме, их забрали в камеру хранения. Когда я выходила, мне многого не отдали, сказали, что уничтожили. Отдали сто долларов.
Колония-поселение в Скопинском районе под Рязанью (на фото)
Я была в аду! И все девчонки там такие: «О-о-о, заберите нас отсюда, это настоящий ад». Даже русские девочки. Тяжело им, они тоже страдают. Когда приехала в колонию, была в шоке, я даже не могу рассказывать уровень шока. Что мы считаем за грехи здесь, на воле, там, наоборот, буквально Содом и Гоморра.
Что там ещё творится, я не могу рассказывать. В колонии считают, что ничего этого нельзя рассказывать, иначе ты будешь «крысой».
В тюрьме тоже удалось встретить хороших людей, но маловато. В тюрьме люди плохие – злые, ненормальные, наркоманы. Я там была, но я так и не поняла, как они там живут, как думают…
