Коктейль Молотова для Риббентропа
Молотов подписывает договор, за ним Риббентроп, справа Сталин
Вторая мировая война была запрограммирована итогами Первой мировой. Более того, можно сказать, что с исторической точки зрения было бы правильно объединить обе эти войны в одну, а 20 лет мира между ними считать перемирием, каковые случались и в «Столетней войне», и в «Тридцатилетней», и во многих других.
Рязань, 3 марта 2015 года — Областная Рязанская Газета. В результате Первой мировой «западным демократиям», Англии, Франции и США, удалось разрушить сразу четыре противостоявшие им империи: Германскую, Австрийскую, Османскую и Российскую, причём последнюю – несмотря на то, что она находилась с «демократиями» в союзе. Правда, Россия преподнесла неприятный сюрприз, – вместо «российской демократии» в распавшейся империи возникла единая большевистская идеократия, восстановившая большую часть имперского пространства, да ещё и с претензией на «мировую революцию».
Созданная после войны «Версальская система» была построена на двух принципах: унижении Германии, которая была объявлена единоличным виновником войны в Европе, и изоляции Советской России от «цивилизованного мира» с помощью созданных на её западной границе лимитрофов (название государств, образовавшихся после Октябрьской Социалистической Революции на окраине бывшей Российской империи: Эстония, Литва, Латвия, а также Финляндия) и Польши. Последняя была своеобразным надзирателем этого «санитарного кордона», одновременно изолировавшим и СССР, и Германию. Окончательное оформление Версальской системы произошло не в 1919 г. в Версале, а в 1921 г. в Риге, когда после поражения в войне с Польшей Россия вынуждена была подписать мир, по которому от неё отторгались западнорусские земли: «Западная Украина» и «Западная Белоруссия».
Вполне естественно, что две униженных европейских нации начали искать сотрудничества друг с другом. Ленинская политика, закреплённая в 1921 г. договором в Рапалло, была на этом направлении исключительно прагматичной, Германия и Россия в 1920-х поддерживали друг друга, совместно добиваясь благоприятных изменений в международной обстановке – и это соответствовало интересам обеих стран. Именно возможность русско-германского союза, неоднократно решавшего все дела Европы в прошлом, была настоящим кошмаром архитекторов Версальской системы. Им нужна была совсем другая Германия, ручная на Западе, зато агрессивная на Востоке, не потенциальная союзница России, а ещё одна «санитарка», а то и завоевательница.
Появление маниакального антикоммуниста Гитлера именно по этой причине было на руку Англии и США. Приход к власти нацистов привёл к мгновенному сворачиванию «рапалльской» политики: было свёрнуто военно-техническое сотрудничество СССР и Германии, испорчены отношения. А Россия, потеряв внешнеполитическую почву, начала метаться и искать у западных стран поддержки против фашистской угрозы, – СССР вступил в Лигу Наций, заключил военный пакт с Францией, попытался наладить хорошие отношения даже с Польшей и другими лимитрофами. Другими словами, опасность гитлеровского «крестового похода на большевизм» вынудила СССР из противника Версальской системы превратиться в её сторонника. Причём сторонника, который иной раз действовал себе в ущерб.
Весь период между приходом Гитлера к власти и началом Второй мировой был заполнен разговорами в европейских салонах о контурах будущей войны против СССР. Несомненным казалось, что Германия и Польша после аншлюса Австрии и разгрома Чехословакии вместе нападут на Россию, разделят между собой Украину, Белоруссию и Прибалтику, а поддержку им будет оказывать… английский флот да ударившая в тыл СССР Япония. Из участников войны на советской стороне предполагали, с долей скептицизма, Францию, – только и всего. До лета 1939 г. развитие событий в Европе соответствовало этим прогнозам. Гитлер при подчёркнутой лояльности западных держав «собирал немецкие земли»: Австрию, Судеты, Клайпеду-Мемель. Мюнхенская политика прокладывала ему путь на Восток, с единственной оговоркой: не трогать любимое детище Антанты – Польшу.
Именно здесь открылась возможность той дипломатической комбинации, которая превратила намечающийся «крестовый поход против большевизма» во Вторую мировую войну. Германия в целом всё-таки была объективно заинтересована не столько в завоеваниях на Востоке, сколько реванша на Западе. Не столько победы над большевиками, сколько возвращения отобранного в Версале. И Польша, которой были прирезаны значительные германские земли, выглядела в глазах немецкого националиста оскорблением. На этом и сыграл Сталин, подхватив и развив германскую инициативу по разделу Польши.
«Крестоносца» Гитлера удалось вернуть на «рапалльские» рельсы, на путь восстановления обеими державами положения до Первой мировой войны. Именно в этом, а не в какой-то специфической агрессии, состояла идея знаменитого «Пакта Молотова-Риббентропа»: каждая из сторон возвращала по нему своё. Причём с выгодой для Германии, получившей польские земли, которые до 1917 г. принадлежали России. В остальном же был принят фактический принцип восстановления доверсальских восточных границ. При этом западные державы попались в расставленную им ловушку, – когда они давали гарантии безопасности Польше, то совсем не планировали воевать с Германией, они хотели заставить Германию не трогать поляков. Вместо этого пришлось воевать. За Польшей последовали Норвегия, Дания, Бельгия, Голландия и, наконец, Франция.
А тем временем СССР, «превратив войну гражданскую в войну империалистическую», спокойно восстанавливал свои довоенные границы. С минимально возможным применением военной силы были возвращены Западная Украина, Западная Белоруссия, Бесарабия, Северная Буковина, Литва, Латвия и Эстония. Заключив договор с Гитлером в 1939 г., Сталин провёл одну из самых блестящих внешнеполитических операций в мировой истории. Заставил своих потенциальных противников воевать друг с другом, получил практически без войны огромные территории, которые иначе бы стоили миллионов жизни, да ещё и отодвинул вступление СССР в войну на максимальный срок.
Вокруг «пакта» потому и сосредоточено столько ненависти западных политиков и исследователей, что Запад был переигран во внешнеполитической игре. Заключив договорённости с Германией Сталин отодвинул на два года начало Великой Отечественной и, мало того, предопределил победу в ней. Сделать больше, «изменить» заложенную в Гитлера и нацизм изначальную программу «На Восток» он не мог – как не мог и отменить логику войны, которая требовала от Гитлера напасть на СССР, чтобы лишить Англию надежды на победу. Однако стартовые условия СССР совершенно не были похожи на условия 1939 г. Вместо «единого антибольшевистского фронта» – схватка в Европе, вынуждавшая Англию и США помогать России, вместо границы у Минска – граница в Бресте. Пакт был ратифицирован Верховным Советом СССР и рейхстагом Германии 31 августа 1939 г.
Этим договором Советский Союз предлагал своему непримиримому врагу и по совместительству главному агрессору напасть на второго своего врага и второго по размеру, но первого по наглости агрессора Европы – Польшу, после чего втянуться в войну с будущими союзниками СССР (Англией и Францией), которые в 1939 г. становиться союзниками СССР упорно не хотели. Интересно, что той своей политики СССР и в то время не скрывал, и его глава Вячеслав Молотов на упомянутой сессии Верховного Совета говорил об этом открыто:
«Советско-германский договор подвергся многочисленным нападкам в англо-французской и американской прессе. Особенно стараются на этот счёт некоторые «социалистические» газеты, услужающие «своему» национальному капитализму, услужающие тем из господ, кто им прилично платит. Понятно, что от таких господ нельзя ждать настоящей правды.
Доходят дальше до того, что ставят нам в вину, что, видите ли, в договоре нет пункта о том, что он денонсируется в случае, если одна из договаривающихся сторон окажется вовлечённой в войну при условиях, которые могут дать кое-кому внешний повод квалифицировать её нападающей стороной. Но при этом почему-то забывают, что такого пункта и такой оговорки нет ни в польско-германском договоре о ненападении, подписанном в 1934 г. и аннулированном Германией в 1939 г. вопреки желанию Польши, ни в англо-германской декларации о ненападении, подписанной всего несколько месяцев тому назад. Спрашивается, почему СССР не может позволить себе того, что давно уже позволили себе и Польша, и Англия?
Разве трудно понять этим господам смысл советско-германского договора о ненападении, в силу которого СССР не обязан втягиваться в войну ни на стороне Англии против Германии, ни на стороне Германии против Англии? Разве трудно понять, что СССР проводит и будет проводить свою собственную, самостоятельную политику, ориентирующуюся на интересы народов СССР, и только на эти интересы? Если у этих господ имеется уж такое неудержимое желание воевать, пусть повоюют сами, без Советского Союза. Мы бы посмотрели, что это за вояки».
Ждать оставалось два дня. 10 сентября 1939 г. начались смотрины польских вояк.
Материал подготовила Лариса КОМРАКОВА
Источник:
