Убийственное лето
«Убийственное лето» – называется весьма «чёрный» детектив Себастьяна Жапризо. К сожалению, эти слова можно отнести и к более близким к нам реалиям. Лето 2021 года стало в буквальном смысле убийственным для целого ряда рязанских журналистов и писателей. Скорбные известия этим жарким летом пришли друг за другом: Михаил Солдатов, Роман Сивцов, Евгения Таубес, Павел Гресь. Ирония судьбы: в большинстве случаев причиной стал не ковид.
Мы знаем, что смерть никогда не устаёт махать косой. Но это знание умозрительно. До тех пор, пока коса не проходит по твоему, пусть не ближайшему, но окружению. И ты буквально осознаёшь значение ещё одного трюизма: что твой мир уже никогда не будет прежним. С этим осознанием я ещё полностью не справилась. Потому, наверное, и пишу эти строки. И потому рассказываю как будто о себе. На самом деле – об изменившемся мире.
Трое ребят – руководитель и сотрудники рязанского бюро «Новой газеты» (двое из них – Михаил Солдатов и Павел Гресь работали также и в «Областной Рязанской Газете»). Мы были хорошо знакомы, ведь я довольно много статей написала в своё время для «Новой газеты». А во второй половине «нулевых» даже входила в его региональное бюро. Мне нравилось писать для «Новой» – там не придирались к словам, не «холостили» текст и не отвергали предложенных тем, хотя политикой я никогда не занималась, брала то культуру, то «жизнь». Роман Сивцов как юрист консультировал меня и по личным вопросам, спасибо ему за это.
Рязанская «Новая газета» с этой командой была, наверное, самым узнаваемым городским изданием, имевшим своё лицо. Говорю не о политике. Газета имела характерные черты, узнаваемый стиль, демократичный, доходчивый слог, широкий кругозор. Даже когда в силу разных обстоятельств я перестала активно писать для «Новой», читать её не прекратила – это было просто интересно. И вот теперь её редакция сильно обезлюдела…
Мне чуждо обывательское стремление рядить в «белые фраки» ушедших людей сразу после их кончины. Не понимаю, например, такого, когда персонаж, чьего хотя бы единственного доброго дела никто не может вспомнить, а вот сомнительные и неблаговидные поступки все пересказывают, вдруг после смерти стал для рязанской «богемы» образцом порядочности и «человечности». Те, кто так поступает, не читали в детстве хрестоматийное стихотворение Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо» – или неправильно его поняли. Спартанский поэт Хилон утверждал: «О мёртвых – или хорошо, или ничего, кроме правды». Однажды мне сказали, мол, Хилон так не говорил. Возможно, не буду спорить. Но эта мудрость прошла тысячелетия (и только ближе к нашей эпохе утратила самое важное для её смысла окончание, в чём есть лицемерие). Предки заклинали – судите мёртвых по делам их и будьте объективными, не приписывайте им, чего не было, и не скрывайте то, что было. Наши современники истолковали: превозносите покойников!.. А вот «Новая газета» никогда никого не превозносила и тоже не любила «лакировки действительности»…
Михаил, Роман, Павел, Царствие им небесное, не были идеальными людьми. Они были обыкновенными людьми со своими слабостями, достоинствами и сложностями характера. И при нашей совместной работе, и в целом в деятельности редакции, как и во всей отечественной журналистике, всякое бывало… Вот именно – бывало. А теперь не будет.
Боюсь, что с уходом этой плеяды журналистов местная «Новая», дай ей Бог сил и крепости, может утратить то, о чём я писала выше – свою оригинальность, узнаваемость. Каждый журналист из числа ушедших этим летом умел не просто складывать буквы в слова, а слова в строчки – умел писать: подавать факты, окрашивать их личным отношением, допускать собственный взгляд (что является основой публицистики). Я бы сказала, что с ними «Новая газета» была не политическим, а публицистическим изданием. Сохранит ли она этот облик?.. Желаю, чтобы сохранила.
Рязанский поэтический цех за последний год утратил нескольких членов. Мне больнее всего уход Евгении Таубес. Поэтесса Евгения Таубес, жена известного фотографа Валентина Евкина, была не моей близкой знакомой, но подругой моей подруги Ирины Курицыной. Потому мы не раз встречались в уютном дворике Ирининой «фазенды». На дружеских посиделках Евгения всегда читала стихи.
…Тут необходимо нелирическое отступление. Более или менее вблизи я наблюдаю рязанскую литературу с конца 1980-х годов. На моих глазах произошло не поддающееся логическому объяснению явление. За этот краткий, по историческим меркам срок, локальное представление о стихотворном профессионализме не эволюционировало, а деволюционировало (в биологии так называется развитие в обратном направлении). Члены Рязанской писательской организации (Александр Архипов, Анатолий Сенин, Валерий Авдеев, Валентина Калашникова, Валентин Новиков) конца прошлого тысячелетия были, нет, не гениями, не литературными фигурами всероссийского значения (за исключением разве что Новикова, о котором нужен отдельный разговор), но заслуживали звания профессионалов. Они знали, что хотят высказать в стихах, и умели выразить свои мысли в грамотной литературной форме. В течение примерно двадцати лет после их ухода из жизни уровень чисто технических требований к творчеству «членписа» так упал, что теперь о «рязанской поэзии» надо говорить отдельно от «просто» поэзии. Стали нормальными банальщина и безграмотность (у меня собрана «антиколлекция» фото и скринов стихов с грубыми грамматическими и даже орфографическими ошибками из местных изданий). Сегодня, к сожалению, у «официальных» рязанских поэтов правят бал «два К» – конъюнктура и косноязычие. Чаще всего – в сочетании.
Евгения Таубес писала не так. Она тяготела к третьему «К» – коммуникативной поэзии (сентиментальным и чувственным стихам, взывающим к первичным человеческим эмоциям). «Коммуникативная поэзия», кстати, несмотря на её кажущуюся примитивность, сегодня является предметом обсуждения в «большой литературе» и даже объектом научного исследования. Именно благодаря её массовой востребованности.
Евгения Таубес на рязанском фоне, конечно, выделялась, у неё был круг читателей и слушателей (она никогда не отказывалась от поэтических выступлений на публике, даже на улице – помню, как видела её выступление во время одного из фестивалей «На Почтовой»). Стихи Евгении любили заслуженно – она отлично владела русским языком и располагала достаточно широким для любовной и личностной тематики лексиконом. Поговаривали, что ей ставили палки в колёса, но это не тема для некролога…
Незадолго до смерти у Евгении вышла долгожданная книга «Нити памяти». Книга оказалась последней, которую успела автор увидеть опубликованной, а её название в свете последующих событий звучит более чем символично. Точно так же символично читается сейчас стихотворение из книги Евгении Таубес «Сама себе фея» 2017 года.
Августа тёмные ночи…
Очень короткие встречи…
Будто разлуку пророчат
Быстро сгоревшие свечи…
Тихо шуршит за окошком
Дождь, пробираясь по саду.
Просится с улицы кошка,
В дом запуская прохладу.
Чай остывает в стакане,
Пахнет душицей и мятой.
А на широком диване
Простыни снова не смяты…
Осень стоит у порога,
Словно напомнить желая
Нам – подошла к эпилогу
Повесть, что начата в мае.
Как заморожены души
Осени стылым дыханьем.
Всё отобрав и разрушив,
Скоро придёт расставанье.
Эти стихи писались как любовные. Но они обрели особый, трагический смысл в контексте убийственного рязанского лета 2021 года.
Пусть тем, с кем мы расстались, будет там хорошо.
Елена САФРОНОВА
