Матрёнин край
Писатель и литературовед Андрей Синявский назвал «основополагающей вещью всей русской деревенской литературы» рассказ Александра Исаевича Солженицына «Матрёнин двор». Ему вторила Лидия Чуковская: «… тут уже виден великий художник, человечный, возвращающий нам родной язык, любящий Россию, как Блоком сказано, смертельно оскорблённой любовью». Знаменитый рассказ связан с Рязанщиной не только фигурой своего автора, но и географией.
Место действия «Матрёнина двора» Солженицын обозначил чётко: «На сто восемьдесят четвёртом километре от Москвы по ветке, что идёт к Мурому и Казани…». Это координаты деревни Мильцево, которая находится на «окраине» Владимирской области, примыкающей к Рязанской, вскоре за Тумой. У Солженицына она названа Тальново. А также фигурирующий в рассказе поселок Торфопродукт, название которого, по мнению повествователя, шокировало бы Ивана Тургенева с его панегириком «великому, могучему, правдивому и свободному русскому языку», является прообразом поселка Мезиновский, о котором пойдет речь.
Что происходит в рассказе? Летом 1953 года на сто восемьдесят четвёртом километре восточнее Москвы с поезда сходит мужчина, которого все будут звать Игнатьич. Он ищет работу учителя, но не в крупных городах, а в русской глубинке. Игнатьича сперва направляют в деревню Высокое Поле, которая покорила его благозвучным названием, но, увы, более ничем: там не было никакого снабжения, даже хлеба. Игнатьич умоляет перевести его в любое другое место – и получает направление в поселок Торфопродукт. На постой в самом поселке не получается устроиться. Но вокруг него толпятся деревеньки, среди них и Тальново, куда Игнатьича провожает молочница и находит ему «угол» у бобылки Матрёны Васильевны Григорьевой. Постоялец и хозяйка узнают больше друг о друге.
Матрёна не избалована вниманием и охотно рассказывает о себе Игнатьичу, потому что она искренний, не умеющий ничего скрывать человек. Брак Матрёны был удачный: муж её не бил. Но сама она любила не законного супруга, а мужика Фаддея. Они готовились к свадьбе, но жениха забрали на фронты Первой мировой, и он там пропал без вести. Семья настояла, чтобы Матрёна вышла замуж за младшего брата Фаддея – Ефима. Сыграли свадьбу, начали жить, и тут-то вернулся Фаддей из венгерского плена. Он не зарубил топором Матрёну и Ефима лишь потому, что тот – его брат. Фаддей женился на другой бабе по имени Матрёна. У них родилось шесть детей. Брак Матрёны и Ефима точно сглазили: родила она тоже шестерых, да все умерли в младенчестве, а сам Ефим ушел на Великую Отечественную и сгинул. В деревне сочли, что Матрёна «порченая». Матрёна взяла на воспитание дочку Фаддея Киру и растила её десять лет, пока та не вышла замуж и не уехала в посёлок Черусти. Фаддей при Игнатьиче несколько раз заходил к Матрёне по делам и был груб. А вот Матрёна ни с кем не держалась грубо или зло. Она была добрая, безответная, всегда готовая прийти на помощь людям – своим сёстрам, соседям, односельчанам, которые от нее нос воротили, и колхозной администрации, которая «бросала» женщину на самую тяжелую и грязную работу, порой даже не снабдив ее инвентарем.
История Матрёны и её чистая честная натура ошеломили постояльца. Он оценил бессребренничество Матрёны, ее огромную силу – не только моральную, но и физическую, она, как в стихах, могла остановить коня на скаку. Особенно трогала Игнатьича деликатность, с которой Матрёна стеснялась своего убогого быта для такого культурного гостя. У Матрёны в хозяйстве были ходики, колченогая кошка и тощая недоившаяся коза. Матрёна и Игнатьич питались «картонным супом» и «картовью». Но каждое утро Матрёна застенчиво интересовалась: «Ну, а к ужоткому что вам приготовить?» Учитель не привередничал…
Постепенно Игнатьич понял, что Матрёна и «…есть … тот самый праведник, без которого … не стоит село. Ни город. Ни вся земля наша». Он счел, что на Матрёне было даже меньше грехов, чем на ее кошке: «та мышей душила».
Через свою доброту Матрёна и погибла. Она завещала дом, где жила, приемной дочке. Но муж Киры потребовал, чтобы тётка отдала им половину сруба сейчас – тогда семье дадут участок земли. Матрёна поколебалась, но решилась-таки выделить половину собственной избы. Для перевоза сруба в Черусти семейство Фаддея наняло «мордатого тракториста». Самогон для оплаты его услуг гнал не состоятельный Фаддей, а нищая Матрёна. Перед отъездом они долго пили на кухне. Потом все уехали, и с ними Матрёна. Ночью явилась милиция и стала расспрашивать, была ли в доме попойка. Из переговоров милиционеров Игнатьич понял, что случилось что-то очень плохое, и скрыл пьянку, а потом отмыл кухню. Утром к нему явилась подруга Матрёны и рассказала, как она погибла. Сани застряли на железнодорожном переезде, мужики не смогли их столкнуть, Матрёна сунулась им помогать – а в это время по пути перегоняли два сцепленных электровоза без огней, и три человека попали под поезд, среди них Матрёна.
Нынешний вид Матрёниной избы
На поминках по Матрёне никто уже не помнил о ней. Кира рыдала от страха, как бы не арестовали ее мужа. Матрёнины сёстры сосредоточенно делили барахло. Фаддей даже не явился проститься. И только одна бабка сказала, что Господь оставил Матрёне правую ручку – Ему молиться на том свете… Так была подчеркнута праведность Матрёны. Но в мире людей праведницу скоро забыли. «…ещё с добрых полгода после того все поезда замедляли свой ход почти как бы до ощупи. Пассажиры льнули к стёклам, выходили в тамбур… Нет. Пройдя переезд, поезд опять набирал скорость, пассажиры усаживались. Только машинисты знали и помнили, отчего это всё. Да я». По чести говоря, ведь очень немногие знали, что жила на свете эта беззаветно добрая женщина… Если бы Игнатьич не написал о ней, она бы так и канула в безвестность.
«Матрёнин двор» – второй из опубликованных в журнале «Новый мир» рассказов Солженицына. Написан он был летом – зимой 1959 года (закончен в декабре). В редакцию автор принес рукопись ровно через два года: в конце 1961-го. Впервые текст обсудили 2 января 1962 года. Сначала Твардовский вообще не хотел печатать его. Литературная общественность, сочувствующая Солженицыну, боялась, что рассказ не увидит света. Именно тогда Лидия Чуковская записала в дневнике похвалы «Матрёнину двору» вперемежку со своими опасениями. Но от нее ничего не зависело… К счастью, все-таки после почти годичных размышлений и споров рассказ приняли к публикации. Но собственное название Солженинцына «Не стоит село без праведника» в силу его «библейского» звучания потребовали заменить на «Матрёнин двор». Он вышел в январском номере «Нового мира» за 1963 год вместе с рассказом «Случай на станции Кочетовка» под общей шапкой «Два рассказа». Кстати, Кочетовка в той публикации именовалась Кречетовкой. Дабы избежать ассоциаций с фамилией Всеволода Кочетова – «правоверного» советского писателя и главреда «Октября», журнала – извечного соперника «Нового мира».
Литературоведы и биографы Солженицына никогда не сомневались, что «Матрёнин двор» во многом соприкасается с реальностью. Герой-рассказчик Игнатьич весьма напоминает самого Солженицына. Во избежание проблем с цензурой в рассказ внесли вторую знаковую замену: время действия с 1956 на 1953 год. Тогдашним советским людям все было понятно с полуслова: «задержавшийся с возвратом <с фронта> годиков на десять» Игнатьич вышел из лагеря, где отбывал срок не по политической статье, как его прототип, а по уголовной. Он был отпущен по амнистии «холодного лета 53-го». Для Советского государства уголовники были «предпочтительнее» политзаключенных и даже пользовались преимуществом по сравнению с теми – могли селиться на сотом, а не на двухсотом километре от столиц союзных республик. Но вот 184-й километр переписывать в «Новом мире» не стали.
В реальности Александр Солженицын жил в деревне Мильцево Гусь-Хрустального района Владимирской области и преподавал в школе соседнего поселка Мезиновский в 1956-1957 учебном году. Он вёл математику у восьмых классов и физику у десятых. Что касается Матрёны-праведницы, ее звали Матрёной Васильевной Захаровой. Она ушла из жизни в 1957 году, так, как и описал Солженицын. Что же касается её характера, тут нам остается только принять художественную правду писателя. В свободное время он фотографировал на свой «Зоркий» сельчан, учеников, Матрёну и ее дом.
Здание школы и бюст Александру Солженицыну
После отъезда Солженицына в Рязань избу Матрёны ее сёстры перевезли в поселок Мезиновский. И она стала одним из объектов паломничества поклонников писателя. Другим предметом поклонения стал кисловодский дом, в котором родился Александр Исаевич. С ним связана особая история. Из-за интереса туристов родной дом Солженицына снесли в 1967 году. Сохранился дом тётки писателя М.З. Гориной, где он тоже провёл несколько детских лет. В 2008 году Указом Президента РФ особняк Гориной был признан объектом культурного наследия федерального значения. Через год его передали Государственному литературному музею имени Даля для реставрации и дальнейшей музеефикации. Информационно-культурный центр «Музей А.И. Солженицына» в особняке Гориной работает с июня 2015 года.
Что касается поселка Мезиновский, старая деревянная школа, помнящая Солженицына, развалилась, построили трёхэтажную каменную. Именно в ней в 2003 году был создан литературно-краеведческий музей «Жизнь и творчество А.И. Солженицына». Небольшой школьный музей стал первым в России посвящением лауреату Нобелевской премии.
Возглавила музей Екатерина Петровна Колесникова, учитель литературы в Мезиновской школе. Это она в 1994 году начала собирать материалы «солженицынского» периода. В том году Александр Исаевич совершил продолжительное турне по всей России. Побывал он и в Рязани, и в Мезиновском. 1 сентября 1994 года писатель, вспомнив учительское прошлое, провел первый урок для старшеклассников Мезиновской школы. Также он осмотрел экспонаты, которые успели собрать энтузиасты, и одобрил начинание. Одним из раритетов музея стала аудиозапись речи, с которой Александр Исаевич обратился к учащимся на торжественной линейке. С 2013 года школа носит имя Солженицына (единственная в России).
В апреле 2012 году Екатерина Колесникова предложила туристический проект «Маршрутами Солженицына» – посещение всех мест, фигурирующих в «Матрёнином дворе», с рассказом о них и о жизни русского села после страшной войны. Маршрут проходил через станцию Торфопродукт, роковой железнодорожный переезд, школу и кончался в Матрёнином дворе. Идею одобрила администрация; она победила в областном конкурсе туристических проектов. Но в ноябре 2012 года сердце проекта – изба – сгорела. Не исключается поджог. Однако в будущем году на средства Владимирской обладминистрации объект восстановили. В октябре 2013 года рядом с Мезиновской школой торжественно открыли Матрёнин дом, воссозданный по макету из школьного музея и фото ссыльного писателя. Дом выглядит своеобразно: с четырьмя окнами на переднем фасаде и без окон по бокам. Местные жители свидетельствуют: таким дом и был при Матрёне. Он один в деревне такой «планировки». Уникальный, как его хозяйка. Вместе с домом на фасаде Мезиновской школы была открыта мемориальная доска, а рядом с нею – бюст Солженицына, первый в нашей стране официальный памятник ему.
Солженицын учитель
В Мезиновском музее Солженицына много его подлинных личных вещей: фотоаппарат «Зоркий» и сделанные на нём фотоснимки, учебник «Физические эксперименты в школе», географический атлас, карточки с задачками на каждый урок, портрет Льва Толстого с рабочего стола писателя в деревне, даже классный журнал, заполненный его рукой. Экспозиция дополнена публикациями Солженицына, в том числе «самиздатовскими», журналами «Новый мир» и другими с его текстами, подписанными книгами, интервью и т.п. Матрёнин дом сохраняет аскетичную обстановку, которой пользовались она и постоялец: потертое зеркало, ходики, ткацкий стан, шаль, икону Николая Угодника. Некоторые предметы 1950 годов принесены в избу для антуража. В настоящее время музей Солженицына входит в структуру национального парка «Мещера».
Обо всем этом я рассказываю «на пальцах». Ввиду того, что музей расположен в школе, у его рабочего графика есть одна особенность: экскурсии надо заказывать заранее. Мы этого не знали. Просто поехали в декабре 2021 года поклониться Матрёнину двору. Было приятно услышать то, что каждый встречный, даже подросток, легко указывает дорогу к местной достопримечательности, и то, что мы далеко не одни такие – практически каждые выходные здесь появляются желающие посетить музей. Но почти никому это не удаётся, если нет предварительной договоренности. Стоя у школьной ограды, мы прочитали на сайте музея предупреждение, что с ним надо созваниваться загодя, и умилились – может быть, это единственное место в России, где не действует русский авось!.. Матрёнин дом с колодцем и бюст Солженицына за крупной решеткой школьной ограды смотрелись особенно символично…
Также на сайте было указано, что музейный комплекс «Маршрутами Солженицына» будет пополняться уникальными местами, музейными объектами и экспозициями, связанными с именем выдающегося русского литератора. Руководителями Музейного центра на сегодня являются Наталья Владимировна Гончарова и Ольга Васильевна Макарова.
Остается добавить, что Александр Солженицын, пожалуй, самый спорный – вызывающий много дискуссий – современный русский писатель. В Рязани его особенно не любят. Это элементарно объясняется басней, сочиненной еще античными мудрецами: зелен виноград. Надо же как-то оправдывать «промашку», совершенную еще в 1969 году – исключали из рязанского отделения СП «выскочку», а он возьми да стань Нобелиатом… Вероятно, поэтому в Рязани особенно любят повторять мерзкие мифы о Солженицыне. Большинство не ведают, что эти сплетни содержались еще в книге Томаша Ржезача «Спираль измены Солженицына», написанной в конце 1970-х по заказу 5-го управления КГБ СССР для дискредитации писателя. У Ржезача были свои основания сотрудничать с органами: после «пражской весны» он бежал из Чехословакии в Швейцарию, а потом, чтобы вернуться, усердно доказывал собственную лояльность…
Проблема восприятия Солженицына в наше время «реабилитации» советской идеологии – в том, что антисоветские взгляды писателя превращают в нелюбовь ко всему русскому. Кто-нибудь наверняка скажет: мол, и высокую оценку творчеству Солженицына давали только «диссиденты», противники советской власти!.. Такое утверждение нелогично и базируется на малой осведомленности. Советскую власть Александру Солженицыну, как и тысячам других «бывших», разоренных революцией, особо не за что было любить. Его дед Щербак вышел из крестьян и собственным трудом заработал себе экономию в Краснодарском крае и два дома в Кисловодске. Все это было национализировано, члены семьи с тех пор не имели своего крова, скитались по чужим углам. Школьником Александр воспринял новую идеологию и стал примерным пионером. На фронте же он «провинился» тем, что обсуждал в письмах с товарищем недостатки сталинского правления. Но подмечать просчёты правителя – еще не значит ненавидеть страну, которой тот управляет; можно даже сказать, строго наоборот. Между прочим, Солженицын рвался на фронт, тогда как некоторые другие литераторы выбивали себе «бронь» и право на эвакуацию – но он, как сын офицера Первой мировой, считал себя обязанным воевать за свою Родину.
Что касается эстетики и этики Солженицына, тут он ощутимо тяготел к «русскому духу». Даже, как в оно время адмирал Шишков, хотел исключить из русского языка иностранные заимствования и заменить их аутентичными аналогами, а если «родных» слов нет, предлагал их придумать. Александр Исаевич составлял в течение почти 40 лет «Русский словарь языкового расширения», во многом используя диалектизмы и архаизмы из словаря Даля. Он говорил: «Конечно, нечего и пытаться избегать таких слов, как компьютер, лазер, ксерокс, названия технических устройств. Но если беспрестанно допускать в русский язык такие невыносимо слова, как уик-енд, брифинг, истерблишмент, имидж – то надо вообще с родным языком распрощаться… Не защищать язык по этой линии мы не можем». Сам Солженицын «изобрел» такие слова, как «внимчиво», «холостящий», «иссушительный», «затёртость». Разве это похоже на нелюбовь ко всему русскому?.. Конечно, нет. Но чтобы судить объективно, надо быть в теме. Понять гигантскую неодномерную личность Солженицына помогут музеи, связанные с его жизнью и деятельностью.
Я обязательно созвонюсь с Мезиновским музеем и навещу его еще раз, уже с полноценной экскурсией.
Елена Сафронова
