Пятница, 29 марта 2024
Курс ЦБ
$  92.26
 99.71
Рязань
+24°C
  • Расследования
  • Зеленый сад
  • Рязанское общество мёртвых поэтов

    Давил Самойлов

    6 июня Россия и мир отмечают день рождения Александра Пушкина. А 1 июня 2022 года исполнилось 102 года со дня рождения советского поэта Давида Самойлова. Когда, как не в последующие летние дни, говорить о поэзии?..

    Большинство знает Давида Самойлова по стихотворениям: «Сороковые, роковые…» и «Когда мы были на войне». Однако Самойлов писал не только о фронте. У него есть потрясающие строки о литературном процессе.

    Вот и все. Смежили очи гении.
    И когда померкли небеса,
    Словно в опустевшем помещении
    Стали слышны наши голоса.

    Тянем, тянем слово залежалое,
    Говорим и вяло и темно.
    Как нас чествуют и как нас жалуют!
    Нету их. И все разрешено.

    Стихи Давид Самойлов создал в 1966-м – году смерти Анны Ахматовой. Самойлов скорбел об утрате, которую понесла русская поэзия, и был достаточно честен и самокритичен, чтобы не обещать покойной Ахматовой её «заменить», так как это невозможно. Самокритичность – признак ума и сердца… Самойлов перефразировал в стихи русскую пословицу: «На безрыбье и рак рыба». С уходом гениев планка требований к литературному творчеству падает, а оставшихся «чествуют» по принципу из пословицы.

    Поэтический тезис Самойлова для Рязани огорчительно справедлив. В этом меня убедила постоянная рубрика Людмилы Гоенко «Их судьбы как истории планет» в творческом клубе «Самородок», посвященная ушедшим из жизни деятелям культуры. Я прослушала рассказы о литераторах Валерии Авдееве, Татьяне Красновой, Валентине Калашниковой и их стихи.

    И сделала вывод: в Рязани еще 20-30 лет назад поэзия была профессиональной. Тогда поэты – члены единственного Союза  писателей и его литактива – писали грамотно, технично и обладали индивидуальными голосами. Сегодня же картина изменилась.

    Открыв любое рязанское издание – книгу одного поэта, межавторский сборник или альманах «Литературная Рязань» – мы убедимся: современные «классики» пишут намного слабее Авдеева и Красновой. Утрачена уникальность, «в тренде» провозглашения своей «русскости», патриотических чувств и православности, панибратство с Сергеем Есениным (где скромность Давида Самойлова?). Ничего, что поэты зачастую не знают правил русского языка (доказательства впереди) и демонстрируют скудную версификацию (неумелое стихосложение): то ли они считают, что «вывезут» священные темы; то ли – что статус члена Союза писателей автоматический «знак качества»; то ли надеются на поддержку поклонников. Бывало, стихи с грубыми нарушениями падежей называли «нормальными» по неким «высшим соображениям». Увы, защищать такие опусы можно или по большой некомпетентности, или по большой необъективности. Откуда взяться компетентности, если молодежь стихосложению и «прозописи» учат сами не умеющие?.. Да и объективности – тоже…

    Понятие «рязанская стихотворная норма» я применяю к случаям, когда средний любительский уровень выдается за профессиональный. Это, за редкими исключениями, типично для представителей рязанских писсоюзов, которых ныне четыре или пять. Рязань на литературной карте России была известна не по тем именам, что регулярно публикуются в «ЛитРязани». К сожалению, большинство уже не живы, и пушкинские дни – повод их вспомнить.

    В мае 2022 года в Ярославле состоялся литературный фестиваль «Волгорифмы» – первый и, очень надеюсь, не последний. Я на нем делала доклад. Фестиваль не имеет отношения ни к одному из трех писательских союзов, в которых я состою: его инициировал и провёл Ярославский Государственный университет имени П.Г. Демидова. Качественные литературные проекты возможны и вне писательских структур, и это радует. Университет предусмотрел интересную программу и финансировал приезд и проживание докладчиков в Ярославле.

    Доклад вашей непокорной слуги назывался «Коммуникативная (внеэстетическая) поэзия как тренд нашего времени и наследие поэта Александра Брятова в её свете». Феномен внеэстетической или коммуникативной поэзии вывел и дал определение профессор кафедры литературно-художественной критики и публицистики факультета журналистики МГУ Владимир Иванович Новиков. В 2021 году мы с ним подробно обсудили эту тему. Внеэстетическая поэзия – это стихи, которые апеллируют не к разуму и не к эстетическому чувству, а к земным эмоциям и чувствам, даже к физиологии человека. В качестве примера учёный приводил в истории литературы молодую Анну Ахматову, Эдуарда Асадова, а в современности – «звучащих» суперпопулярных поэтесс Ах Астахову и Солу Монову. Для исследователя Новикова чрезвычайно интересен тот факт, когда стихи слабых литературных достоинств собирают миллионы истовых поклонников. На опыте преподавателя он убедился, что многие любители поэзии начинали ее познавать с Асадова. Мнение Новикова: в наше время кризиса эстетизма поэзия нуждается в демократизации, в умении находить путь к сердцам читателей, каким обладал Асадов, и каким теперь могут похвалиться Ах Астахова и ее товарки по любовно-семейной лирике. Только «коммуникативные» стихи должны быть высокого уровня – такого, как «Сероглазый король» Ахматовой. Есть ли подобные «коммуникативные», но безупречно художественные стихи сегодня?..

    Теоретическая часть моего доклада вызвала у публики вопросы, уточнения и споры. Мнение о поэзии Александра Брятова как об одном из образцов «коммуникативной» и эстетически совершенной лирики тоже не все разделили. Но подлинность его поэзии никто не подверг сомнениям.

    В первую очередь подобный доклад должен был бы прозвучать в Рязани – ведь Александр Брятов провел тут больше половины жизни и умер. Но что поделать, если, во-первых, Брятов-поэт был известен в основном вне Рязани (петербургский слушатель спросил меня, жив ли тот, и искренне огорчился, услышав ответ), а во-вторых, на литературные фестивали и конференции меня приглашают лишь в другие города?.. Может быть, когда-то мне удастся повторить доклад в Рязани. Но зачем ждать, если можно перевести его на газетные страницы вместе с упоминанием еще двух рязанских поэтов нерязанского масштаба?..

    Александр Брятов (1961-2020 гг.), родился в Самаре, учился в Ленинграде, жил после окончания вуза в Рязани, работал инженером, публиковался под псевдонимом (Брятов — это именно псевдоним). Выпустил в Москве книгу стихов «Насекомое лето» (в названии и в текстах отразились два других увлечения Брятова – палеонтология и энтомология), которую я рецензировала. Долгое время я считала, что та книга была у Брятова единственной. Только готовя доклад для Ярославля, я прочитала в ЖЖ московского поэта Андрея Моисеева, что у Брятова была еще книга стихов «Кристаллография». Она не издавалась, не продавалась, автор делал сборники своими руками и дарил друзьям и поклонникам его поэзии. И, по данным Моисеева, еще до «Кристаллографии» существовала и самодельная версия книги «Насекомое лето». Я работала только с изданным в Москве вариантом «Насекомого лета» и не могу сказать, насколько они совпадают. Но заметно, что в журнальных публикациях и книге Брятова стихи перекликаются. Похоже, Брятов написал мало в количественном смысле. Однако не в качественном.

    Брятов был типичным «виртуальным» поэтом, большая часть его литературной жизни протекала в сети. Он начинал на «Стихах.ру», быстро «вырос», вошел в состав редколлегии сетевого литературного журнала «Термитник поэзии», вел блог в ЖЖ, тоже со стихами, и печатался в «толстяках» «Новый Берег», «Звезда» и «Волга». Затем вышел сборник «Насекомое лето», который презентовали в Булгаковском доме.

    Александра Брятова я выделила из множества авторов «Стихов.ру» по двум строкам: «Окно – пришторенная сцена провинциального ДК…» Брятов по-мандельштамовски писал восьмистишиями. Сейчас это уже архаично, как и другая его «визитная карточка»: пейзажная лирика, где природа является первоисточником поэзии. Полностью в традициях русских классиков, природа для автора символизировала человеческие чувства – и трагические, и светлые. Один из очевидных идейно-художественных предшественников Брятова – Афанасий Фет.  Их роднят интонации: раздумчивые, безгневные, философские; дышащие верой в духовное начало мира (которое, в парадигме поэта, и сообщает миру сему гармонию и прелесть). Андрей Моисеев называл другого «предшественника» Брятова – Александра Кушнера. Тот и другой – вершины русской лирики своего времени. Естественно, мы говорим не о «копиизме», а о художественном родстве.

    Угол зрения и фразеология Александра Брятова были продиктованы уровнем культуры и образования человека ХХI века. При этом он работал с метафорами не хуже имажинистов. У него есть один образ, прямо перекликающийся с образом «нашего всего» Сергея Есенина: «Зеленые клювы листьев / горячее солнце пьют» (Брятов) и «Клененочек маленький матке / зеленое вымя сосет» (Есенин). Хорошие зрелищные образы всегда актуальны. Брятов умел выдерживать образ от и до в одном и том же раз взятом ключе: уличный – так криминальный, медицинский – так болезненный, мифологический –так античный. Порой он опирался в своей поэтике на общие культурные коды, особенно когда речь шла о городах  Суздаль, Петербург и его дворцовых пригородах. Когда я увидела в Павловске нимфу из стихотворения Александра: «…а нимфу, до колен укутанную в мрамор, / На берегу пруда не отпускала дрожь», – сразу же ее узнала. Умение оперировать метафорами вроде бы само собой разумеется для стихотворца, но… (см.выше).

    Не исключено, что Александр Брятов намеренно декларировал «старомодность» своих стихов как важный элемент литературной игры, как следование бессмертной русской классике. Мир в преломлении его лирики был неизменно прекрасен, даже когда неуютен, и поэзия в нем имманентно присутствовала, а не возникала взрывом сверхновой. Автор транслировал нам эту априорную поэтичность мира простыми, но изящными и выразительными текстуальными средствами. Андрей Моисеев сказал о нем так: «Неожиданная точность детали – вот определяющая величина, характеризующая всю поэзию Александра. Он видит то, что ускользает от наших глаз, «замыленных» привычкой, спешкой и заботами. И читателю его стихов остается только удивляться: как же я сам-то раньше этого не замечал??» В устах читателя это первейший признак «коммуникативной поэзии», успешного обращения к первичным эмоциям другого человека. Александр Брятов был прекрасным «коммуникативным» лириком – и это нисколько его не дискредитирует. При этом его поэзия вполне эстетическая.

    Два слова о человеческих качествах Александра Брятова. Он был очень приятен в общении, спокоен, не высокомерен, не изображал себя существом особой породы. Мы познакомились с ним в 2005 году, когда я работала в областной газете «Рязанские ведомости», нашла его на «Стихах.ру», восхитилась и захотела сделать о нем материал – и ради этого он развиртуализировался и пришел в редакцию для разговора со мной. Иные в аналогичной ситуации журналистского внимания начинали ломаться и набивать себе цену. Это не об Александре. Он был скромен и не добивался литературной славы – хотя, уверена, если бы он за нею гнался, она бы никуда не делась. Брятов в последнее десятилетие жизни практически отошел от творческой деятельности. Трудно сказать, было ли это связано с болезнью, которая его и погубила, или с тем, что Александр Брятов в наименьшей степени был обладателем диагноза «Поэт» не только из героев этой статьи, но и из всех крупных стихотворцев, о ком я когда-либо писала.

    Приведу одно стихотворение Брятова:

    * * *

    Говори о любви, не молчи,
    легкий локон снимая с ключицы, –
    завтра может совсем не случиться,
    затеряться в бездонной ночи.

    Не молчи, говори о любви
    ерунду, чепуху, что попало,
    не заботься, что этого мало –
    у любви предпочтенья свои.

    Говори, признавайся без слов
    каждым вдохом, движеньем, участьем,
    пеленая любимую счастьем,
    нежным коконом радужных снов.

    Говори, даже если внутри
    немота – говори немотою.
    Это после – травою, водою…
    А пока – говори, говори.

     

    Летом 2020 года, месяцем раньше, чем Брятов, ушел из жизни и поэт Сергей Свиридов. Живя в Рязани, он был всероссийски известным литератором, активным участником фестивалей, автором многих опубликованных стихов.

    Свиридов стремился к большей элитарности высказывания, о нем сложно говорить в контексте «коммуникативной поэзии» – но не в теме «рязанского общества мертвых поэтов».

    Не стану примазываться к близкому окружению Свиридова, мы не были друзьями и даже единомышленниками. Не потому, что я критиковала его тексты. О стихах Свиридова я никогда не писала, и вот почему. Когда в мае 2022 года скончался, возможно, крупнейший современный поэт русской эмиграции Алексей Цветков, я отметила в соцсети: «Мне его поэзия зачастую казалась слишком механистической, чрезмерно «техногенной», в которой форма превалирует над содержанием – но не признавать ее мощь не могу». Если разделить впечатление на четыре, а слово «мощь» заменить на «профессионализм», останется мое мнение о стихах Свиридова. Ну, а он не любил мою критику. Может, потому, что ее в Рязани положено не любить.

    Слышала, что спустя два года после смерти Свиридова вышла посмертная книга его стихов. Но у меня ее нет. В пример рязанской публикации могу привести лишь стихи Сергея, включенные в сборник «Поэтический клуб «Автор» 2015 года.

    В этом сборнике многое прекрасно. Изобилие опечаток и ошибок в напечатанных текстах (доказательство № 1), показывающее, что поэты и редактор с корректором одинаково нетвердо владеют русским письменным. Два стихотворения покойного основателя клуба Бориса Жорова и одно стихотворение тоже покойного Михаила Дейкова приведены в оборванном на середине виде. Составитель сборника Магомед Али публично и во всеуслышание назвал обкорнанные стихи нормальными огрехами. Составитель сборника Евгений Артамонов презентовал в него оду русскому языку, презирающую разом законы спряжения, склонения и ударения («наш язык полон Божеских Сил и стараньям врагов не заглУшен…» – доказательство № 2). Но при всем «таксойдётстве» в книгу попали несколько талантливых стихотворений. Понятно, что отбор шёл не по качеству текстов, а по степени знакомства поэтов с клубом «Автор» – но все же… Среди удачных текстов – стихи Сергея Свиридова.

     

    Клуб друзей осени

    унылая пора покоя сердце просит
    раз охрою пропитаны листы
    и те кому мы посвящаем осень
    утратили небесные черты

    здесь наступил октябрь опять на горло песне
    и отцвели в саду похожие цветы
    смеется попугай мне не достался перстень
    он говорит жамэ он все твердит жамэ жамэ жамэ
    жамэ мол отдохнешь и ты

    Свиридов был единственным в клубе «Автор», кто любил и умел работать с центонами. В Рязани, увы, никто и не знает, что это такое. Раз мне попался спор в соцсетях насчет одной обыгранной фразы Есенина. Её назвали плагиатом!.. Те же члены местных творческих союзов, для кого стихи Архипова на публичном ресурсе за подписью Артамонова – не плагиат, а вот центон – плагиат. Пришлось процитировать полемистам Википедию: «Стихотворение, составленное из известных предполагаемому читателю строк других стихотворений. В соответствии с предписаниями античной поэтики, в роли «строительного материала» для центона могут выступить: а) полустишие, б) стих, в) полуторастишие». Кто прочитал тот комментарий, надеюсь, поняли. Но сколько «официальных поэтов», а также их читателей, до сих пор остаются в неведении об этом довольно простом литературном приеме, который группа «Московское время» исчерпала еще в 1970-е!.. На мой взгляд, Свиридов творил в эстетике этой группы.

    Евгения Калакина в нашем городе больше знали как актера. Хотя он давно и в местных театрах не играл… Евгений Калакин покинул этом мир в минувшем апреле. То, что он писал прекрасные стихи, было известно небольшому кругу ценителей поэзии.

    Калакин – единственный из упомянутых здесь поэтов, который пытался вступить в местное отделение Союза писателей России. О том, что из этого вышло, Калакин откровенно рассказал в статье «Флейта и остеохондроз» («Новая газета», 7.03. 2013 г., републиковано в некрологе 21.04.2022 г.). Статью лучше прочесть в оригинале, это отличный фельетон. Здесь дам стихи автора, которые «разбирали» на приеме и совершенно не поняли.

     

    ***

    я видел
    Мону Лизу

    со спины

     

    ***

    Напиши с меня пейзаж.
    Деньги кончатся – продашь.

    Видимо, поэтика обэриутов от официальных литкругов Рязани так же далека, как и центоны. К сожалению, резюме статьи в том, что и выбираемые Людмилой Гоенко «признанные» местные стихотворцы, и названные мною представители «поэтического андеграунда» составили «рязанское общество мёртвых поэтов».Достигнут ли те молодые, кто ныне пишет, их высот?.. Понятно, что большинство старых членписов – никогда и ни за что.

    Елена САФРОНОВА

    Читайте нас теперь и в Телеграм: https://t.me/rg62_info


  • Новости партнеров:

  • Лесок

  • Свежий выпускАрхив
    № 04 (411) 04.03.2024 г.
    Читать выпуск
  • Лесок
    КПРФ
    Хозрасчетная поликлиника
  • Ниармедик (мобильный)
    Зеленый сад 350х280
    ГК Прокс
  • АвтоЕще

    Тема трансмиссий в автомобилестроении представляет собой значительное теоретическое и практическое значение