Парамонова угроза-2, или 50 оттенков желтого
Как мордовского прокурора отправляли за решетку
Рязань, 12 октября — Областная Рязанская Газета. Материал из №40 (198) от 12.10.2017г.
Сегодня мы продолжаем разбираться в нашумевшем на всю Мордовию «деле» теперь уже бывшего прокурора района г.Саранска Николая Парамонова. В прошлой публикации («ОРГ» №38 (196) от 28.09.2017 г.), мы поставили главный вопрос: как человек, отдавший службе более 30 лет, не вызывавший и тени сомнения по вопросам коррупционности в одночасье оказался за решёткой?
Точнее, мы предложили читателю подумать о том, что, возможно, именно его работа, авторитет и репутация стали главным мотивом для тех, кто решил, воспользовавшись удобными обстоятельствами, можно сказать, уничтожить Парамонова. Как прокурора и как человека, лишив свободы. Не удаётся, правда, и скорее всего, не удастся сломать Николая как личность. Он крепок духом. Он говорит, что не виновен и доказывает свою позицию в ситуации, когда против него не только бывшие коллеги по ведомству, но и представители таких «тяжеловесов», как местное «следствие» и Управление ФСБ. Кроме того, к этой ситуации оказались по-своему причастны и руководители довольно крупной бизнес-структуры — Саранского домостроительного комбината, которые якобы могли пострадать от действий бывшего прокурора.
ИСПЫТАНИЕ
Мы решили разобраться и выдвинули собственную версию этой, с одной стороны — трагичной, а с другой — во многом типичной истории в сфере борьбы с коррупцией в государственных структурах. Нежданно-негаданно на голову Николая Парамонова «свалилась» целая череда, действительно, трагических событий.
Напомним коротко. Несколько лет назад перспективного сотрудника прокуратуры, отработавшего довольно долге на различных должностях в мордовской провинции, назначают на должность руководителя ведомства в крупнейший район столицы республики. Работа сложная, требует многого, коллектив не однозначен. Но и Парамонов — не лыком шит. Трудится, засучив рукава, несмотря на не простую ситуацию в семье: несколько лет назад супруга Татьяна серьёзно пострадала в ДТП, получила инвалидность, долгое время была прикована к инвалидной коляске. Заботы о лечении Татьяны, детях и обустройстве быта целиком легли на плечи отца. И тут новое испытание, как снег на голову: надо было отвезти жену к врачу, но у Парамонова нет собственной машины. Он берёт служебную и вместе с сыном везёт супругу. Во время поездки у Николая случился инфаркт, и в результате автомобиль оказался на обочине.
Пострадал сам, получили травмы жена и сын. Повреждена машина. Не поверите! Но этого факта оказалось достаточно для «родного» ведомства, в котором служил долгие годы «верой и правдой», чтобы официально обвинить Николая Парамонова в причинении травм сыну и порче автомобиля. Тут же возникают «дела» по этим фактам. Парамонова признают виновным: нанёс ущерб ведомству! Испортил казённый автомобиль! Республиканская прокуратура отправляет документы Парамонова в Москву — «на увольнение». Однако в столичном ведомстве с мнением мордовских коллег не согласились, вины Николая Парамонова не увидели и документы вернули обратно — пусть служит. Но тут местные коллеги «встали на дыбы» и, буквально, выдвинули Николаю Парамонову требование : либо срочно возместить ущерб ведомству, либо увольняйся со службы.
Увольняться прокурор не захотел и решил найти деньги, чтобы починить машину. Стал обращаться к друзьям-знакомым, родственникам: в банке-то не дадут, там кредит «висит» в полтора миллиона рублей за квартиру: кто-то предложил помочь с ремонтом авто, кто-то нашёл часть денег. И вот, в этой самый момент, Николай вспомнил, что когда-то в молодости тренировался вместе со Славкой Брыковым в борцовской секции. Сегодня Славка стал человеком весьма обеспеченным, успешным, влиятельным и публичным. Вячеслав Брыков — председатель совета директоров и совладелец крупного бизнеса, депутат республиканского уровня. Может, поможет? Найти бизнесмена и попросить помощи, точнее сказать, просто занять денег, оказалось не так легко: долго не общались, телефона не было. Пришлось попросить коллегу, старшего помощника прокурора Октябрьского района Саранска М. Н. Ульянкина пригласить на встречу директора ДСК, Дмитрия Кручинкина, чтобы передать просьбу через него либо попросить связаться с Брыковым.
Вячеслав БРЫКОВ
Кручинкин пришёл к Парамонову. Поговорили. А теперь внимание! После этой беседы бизнесмены Кручинкин и Брыков «рванули» в ФСБ. Началась разработка, в итоге которой Брыков приехал к Парамонову и сказал, что поможет, но деньги Кручинкин привезёт. Кручинкин привёз деньги и вместе с ними «отряд» оперативников, которые и задержали Николая, обвинив его в том, что деньги он требовал, а не просил в долг. Требовал за покрывательство и попустительство.
С «ОРГАНАМИ» ЗА СПИНОЙ
В сегодняшней публикации мы расскажем, в том числе и о том, как формировалось дело Николая Парамонова, как собирались доказательства. Приведём некоторые примеры, которые весьма убедительно говорят о работе тех, кто решил обвинить прокурора в совершении преступления. На наш взгляд, это очень важно. Ведь именно доказательства, собранные в соответствии с законами РФ, дают возможность обвинить человека и вынести приговор. Порядок этой работы законодатель определил в ряде документов: Уголовно-процессуальном кодексе, Законе об оперативно-розыскной деятельности и т.д., совершенно определённо заявив о невозможности их нарушения.
Итак, во-первых, во всех случаях, подобных описываемому, законодатель требует наличие заявления от потерпевшей стороны. В нашей ситуации такое заявление необходимо ещё и потому, что «начало» работы «органов» не связано с их собственными наработками. Отправная точка здесь: визит в ФСБ Кручинкина и Брыкова. Заявления потерпевшей стороны в деле нет. Есть только протокол опроса Кручинкина, который не был зарегистрирован должным образом.
Дмитрий Кручинкин
Очень важно! В день подписния данного номера газеты в печать нам сообщили из Саранска, что в ходе судебных слушаний были оглашены данные биллинга телефона господина Кручинкина в тот самый день, 18 июля, когда он, если верить документам в материалах дела, был опрошен и передал оперативникам ФСБ диктофон с записью беседы с Н.Парамоновым. Так вот, согласно данных биллинга, в течение всего дня, с утра до поздней ночи, Д. Кручинкин не находился в районе здания, где расположено местное управление ФСБ и, соответственно, якобы был опрошен. Значит, можно предположить, что как мы и писали ранее(опять ссылаясь на данные биллинга телефонов), он был там ранее, и был там вместе с Вячеславом Брыковым. Полагаем, что ещё одно яркое свидетельство начала провокационных действий в отношении Николая Парамонова.
Очень важно отметить, что в подобных делах, когда речь идёт о взятке, то инициатива в получении денежных средств должна исходить от взяткополучателя. В суде достоверно должно быть установлено, что если бы не правоохранительные органы, их вмешательство, то преступление однозначно бы состоялось. Напомним, что в нашем случае Николай Парамонов после первой встречи с Кручинкиным ни разу больше не звонит ему, не ищет встречи иными способами и, соответственно, не угрожает и не требует ни от него или от Брыкова денег. Часть денег для ремонта ведомственного автомобиля он уже нашёл. Вся дальнейшая инициатива исходит только от Кручинкина и Брыкова с «органами» за спиной.
Соответственно, если правоохранители «подключились», то очень важно, как они это делают. Оперативники обязаны создать все условия, чтобы исключить провокацию. К теме провокации мы ещё вернёмся, а пока идём дальше: лицо, которое участвует в оперативном эксперименте в качестве «взяткодателя», должно быть письменно предупреждено об уголовной ответственности за действия, которые бы говорили о провокации взятки. К примеру, о невозможности «подталкивания» лица к тому, чтобы он совершил преступление. Невозможности намеренного создания условий, при которых лицо может оказаться спровоцированным. Это письменное предупреждение должно оформляться отдельно. Однако постановление о необходимости предупредить Кручинкина об уголовной ответственности «за провокацию» есть, а само предупреждение, подписанное Кручинкиным, отсутствует. Точнее, появляется гораздо позже самого оперативного эксперимента, записанное на обратной стороне протокола.
Далее. Всё, что делается в рамках оперативного эксперимента, согласно закону об ОРД, должно быть отражено пошагово. «Шаги» отражаются в рапортах, справках-меморандумах и т.д., где фиксируется, кто участвует, разъясняются (и разъяснения фиксируются) права участников. Денежные средства помечаются, все участники обрабатывают руки. Фиксируется отсутствие свечения спец-вещества, которым обработаны деньги, на руках участников эксперимента. Все технические действия должны выполняться специалистом, который для этого приглашён, и его данные вносятся в протокол. В протоколах указываются количество и номера купюр, и каким веществом они обработаны, каким спец. фломастером сделаны пометки. На купюрах должны быть пометки в виде слова «взятка», обозначена фамилия, кому она предполагается (Иванову, Петрову, Парамонову). Затем купюры должны помещаться в пакет в присутствии представителей общественности. Затем, если используется какое-то записывающее оборудование, то всё, что связано с этим использованием, также подробно фиксируется. Если оборудование монтируется в автомобиль, то должно указываться какое оборудование, кем, куда, когда монтируется, а владелец (в нашем случае авто) даёт согласие на эту процедуру, так как впоследствии транспортное средство будет осматриваться. Эти действия опять же должны происходить в присутствии представителей общественности. И так далее, и тому подобное…
Мы неслучайно так подробно обращаем внимание читателя на данные процедуры, потому как в «деле», вместо целого ряда определённых законодателем документов, имеется только протокол вручения денежных средств, в котором указано, что купюры обработаны веществом зелёного цвета и есть номера купюр. Слова «взятка» на купюрах нет, судя по фото. И это всё. Этого показалось достаточно. К чему такая, простите, «самодеятельность» приводит?
Приводит к тому, что, к примеру, представители общественности (и не только они) «не знают», какое оборудование, кем и когда монтируется в авто Кручинкина. Возникает резонный вопрос, а куда вообще это оборудование делось? В материалах уголовного дела есть только диск с записью встречи Кручинкина и Парамонова, который, разумеется, является носителем копии, сделанной с записывающего устройства. Следовательно, копия может быть как угодно редактирована. А вот где оригинал (то есть оборудование) — до сих пор непонятно. Как непонятно и достоверное содержание такой значимой для «дела» беседы. Оборудование, по версии представителей ФСБ, почему-то засекречено. Что же там, на оборудовании и от кого засекречено? Зачем скрывают
то, что должно быть яснее ясного? Даже экспертам, которые запрашивают оборудование в целях получения объективного и полного экспертного заключения, было отказано. Довольствуйтесь копией, уважаемое следствие, суд… Какой смысл в такой экспертизе? Копия может отличаться от оригинала. При наличии только копии невозможно определить ситуационные изменения без временных характеристик. Сравнить не с чем, а значит, ещё раз отметим, нельзя говорить о достоверности.
В итоге, мы полагаем, что ряд процедур, предусмотренных законом, просто не проводились, либо они были проведены частично-формально и не были правильно задокументированы, что, естественно, не исключает версии о фальсификации доказательств. Всё — шито и покрыто мраком. А должно быть пошагово и задокументировано в соответствии с требованием закона. Все эти моменты чрезвычайно важны ещё и потому, что влекут за собой новые вопросы, явно ставящие версию обвинения под сомнение. А пока, идём дальше.
50 ОТТЕНКОВ ЖЁЛТОГО
Судебное слушание, свидетелями которого мы стали, было посвящено допросам нескольких свидетелей. В начале судебного заседания нами была предпринята попытка заявить ходатайство о возможности проведения фотосъемки. Однако судья, не дав даже раскрывать рта, в буквальном смысле слова, сначала пригрозила, что потребует покинуть зал заседания, а затем ещё и объяснила, что рот раскрывать нам не позволено, так как мы не являемся участниками процесса, при этом даже не поинтересовавшись, кто находится в зале. Судья Ленинского районного суда г. Саранска Л.Л. Баляева, на наш взгляд, действовала незаконно: ещё до начала заседания мы поставили в известность помощника судьи, которому сообщили не только о своём
присутствии в процессе, но и о желании заявить ходатайство. В ходе процесса председательствующий лишил нас этой возможности. На действия судьи мы подали жалобу. О дальнейших событиях, связанных с этим инцидентом, будет отдельный разговор.
Судья Ленинского районного суда г. Саранска Л.Л. Баляева
А пока допрос эксперта, который исследовал денежные купюры, передаваемые Николаю Парамонову, согласно составленного протокола.
— Скажите, уважаемый эксперт, — каким цветом люминисцирует надпись «взятка» на исследуемых купюрах, — начал задавать вопросы адвокат обвиняемого.
— В ходе экспертного исследования достоверно установлено, что на всех (!) денежных билетах имеется рукописная надпись «взятка» выполненная специальным химическом веществом, люми-нисцирующая жёлтым(!!!) цветом и основы люминисцирующих веществ надписи «взятка» на всех денежных билетах однородны по своему составу.
В зале заседания градус тишины поднялся до максимума. Адвокат задал ещё несколько вопросов, а дальше началась так называемая шоу-программа «50 оттенков жёлтого», в ходе которой представитель гос. обвинения, старший прокурор отдела по надзору в сфере законодательства по противодействию коррупции прокуратуры Мордовии Александр Буров (бывший коллега Николая Парамонова) и судья задали с десяток вопросов, типа: «А какие оттенки есть у жёлтого, может быть, это был бледно-жёлтый, а был ли это точно жёлтый, а к какому цвету близок жёлтый, может, всё-таки зеленоватый, а с помощью какого оборудования и каких методик вы установили, что это жёлтый». Эксперт, недоумевавший, в чём, собственно, дело с этим жёлтым, твёрдо стоял на своём и уверенно отвечал, что цвет был жёлтый и никакие оттенки тут не причём.
Старший прокурор отдела по надзору в сфере законодательства по противодействию коррупции прокуратуры Мордовии Александр Буров
Очень жирную точку в допросе свидетеля поставил адвокат, поинтересовавшись «для надёжности», не дальтоник ли эксперт. (И не надо ни в коем случае улыбаться… — прим. авт.) Эксперт заявил, что очень хорошо различает цвета, и ещё раз подтвердил, что в данном случае «цвет жёлтый», а не какой-либо ещё. Не белый, не бледно жёлтый, не голубой и уж точно — не зелёный. Эксперт явно не понимал причины такого пристрастного внимания к цвету надписи. Он, скорее всего, не знал, что вс всех предыдущих документах, составленных перед вручением денег, а затем и после задержания Парамонова написано, что надпись «взятка» люминесцирует не жёлтым, а зелёным цветом. Как показал ход допроса, и гос. обвинитель, и судья были в курсе и, как мы думаем, пытались хоть как-то «спасти» ситуацию, выпытывая эксперта про «50 оттенков жёлтого», и про то, что жёлтый — это практически — зелёный. (И не надо ни в коем случае улыбаться — это Ленинский суд г. Саранска, а не программа «Аншлаг» — прим. авт.)
Не знал эксперт, скорее всего, и о том, что в протоколе, составленном перед передачей денег, вообще ничего про надпись «взятка» нет. Есть только «зелёное свечение» купюр. На соответствующих фотографиях (в материалах дела) слова «взятка», разумеется, отсутствует. В протоколе, составленном после задержания Николая Парамонова записано, что на некоторых купюрах имеется слово «взятка», опять же со свечением зелёным цветом. В итоге получается, что в отношении одних и тех же (если это, конечно, одни и те же?) купюр есть совершенно разные сведения: сначала они все без слова «взятка», затем на части купюр слово «взятка» появляется и светится «зелёным», а в итоге эксперт заявил под присягой, что на всех купюрах есть надпись «взятка», и светится она жёлтым цветом. Вот такой «аншлаг» получился. Что из всего этого следует? Выскажем наше мнение позже. А пока.
В итоге получается, что в отношении одних и тех же (если это, конечно, одни и те же?) купюр есть совершенно разные сведения: сначала они все без слова «взятка», затем на части купюр слово «взятка» появляется и светится «зелёным», а в итоге эксперт заявил под присягой, что на всех купюрах есть надпись «взятка», и светится она жёлтым цветом
Только не надо даже подозревать нас в том, что мы хотим усомниться в профессиональных качествах старшего оперуполномоченного ОЭБ УФСБ России по Республике Мордовия, майора В. В. Трясоумова. Дослужиться до майора при их отсутствии разве возможно? Майор Трясоумов, бесспорно, профессионал. И действовал профессионально, только вот вопрос: на что его действия были направлены?
Майор Трясоумов, автор того самого протокола передачи денежных средств, где нет практически ничего, что требует закон, кроме зелёного цвета и номеров купюр. Майор Трясоумов в ходе недавнего судебного заседания на большинство вопросов о ходе оперативного эксперимента очень профессионально почти ничего не вспомнил. Про «смывы» с рук, пометки на деньгах, установку оборудования и другие вышеперечисленные нами важнейшие, закреплённые законодательно действия, он практически ничего профессионально не пояснил. Наверное, на его взгляд, всё это «мелочи», потому и стёрлись из профессиональной памяти майора. Посему старший оперуполномоченный заявил, что все ответы на все вопросы находятся в материалах дела. Вместо этих «мелочей» майор обратил внимание, мало сказать, на более серьёзные вещи. Майор Трясоумов в ходе судебного заседания (А теперь внимание!!! Барабанная дробь… тишина… полная темнота, только луч прожектора — на лицо майора. майор Трясоумов продемонстрировал свои уникальные возможности по использованию оперативной проницательности при выявлении коррупционных действий обвиняемого, когда заявил, что ему удалось «уличить» (! ! !) Николая Парамонова в «паразительной изворотливости». Он так и сказал, что ещё до совершения самого преступления будто бы понял, что Николай Парамонов решил замаскировать вымогательство денег под просьбу передачи денег в долг, с целью ремонта автомобиля. Вот это — возможности! Может, благодаря таким возможностям по выявлению коррупционеров так успешно служит майор? Вот это — проницательность! (Только не надо широко раскрывать глаза и, естественно, рот. Это вам не программа «Очевидное-неверо-ятное», а допрос представителя, сами знаете, каких органов. И пусть нам пока неизвестно, на чём основан данный вывод. Пусть. Наверное, эти материалы засекречены. Ведь засекречены же (по словам майора) все, якобы существующие сведения о так называемой коррупционности Николая Парамонова.
Что это за сведения — решил «всё-таки» поинтересоваться адвокат обвиняемого и спросил Трясоумова прямо о том, на каком основании он считает Николая Парамонова коррупционером, если у него нет никаких денег на счетах, только долг за квартиру, нет ни загородного дома, да, что там дома — собственного авто нет. Что он никогда не был участником каких-либо коррупционных скандалов, по нему даже материалы ранее никогда не собирались. Так, что же тогда известно о так называемой коррупционности Николая Парамонова? Ответ Трясоумова был коротким, как выстрел: «Известно, но засекречено».
Однако тут не выдержал и «подключился» и сам обвиняемый. Он впрямую спросил у майора, которому от роду лет 35, что раз уж речь пошла о коррупционности кого-бы то ни было, то может ли майор, к примеру, пояснить, откуда у него, такого молодого, пусть и майора, в личном пользовании автомобиль BMW, одной из хороших версий? ( Ну, разве можно об этом спрашивать в суде и у майора ФСБ?) Однако майор «удар» выдержал и ответил, что он сейчас на BMW не ездит. «Правильно, — согласился Николай Парамонов и продолжил, — это был ваш прошлый автомобиль. Сейчас у Вас одна из достойных версий Мерседеса». Вот тут, отдать должное, за Трясоумова вступилась судья. Прервала дискуссию.
И была права. И мы с ней согласны, и мы, разумеется, только «за» то, чтобы оперативники, особенно служащие в таком ведомстве, ездили только на Мерседесах. Им ведь не только прокуроров приходится «брать» за 3 00 000 тысяч. Им ведь и террористов надо выслеживать .и жуликов, которые на миллионы государство «кидают» тоже. Что уж там, какой-то Парамонов! И вообще, было совершенно непонятно, зачем к такому человеку «пристали с ерундой» и просили прояснить ситуацию с техническим оборудованием, к примеру. Поэтому майор, естественно, «удивился», когда узнал, что Николай Парамонов «почему-то» оказался после задержания в наручниках (но без отметки о применении спец. средств в соответствующем документе) , и в финале программы (ой, простите, вырвалось), в финале допроса, конечно же, решил вновь продемонстрировать собравшимся некоторые свои уникальные возможности, основанные на высоком профессиональном мастерстве и необходимые при задержании коррупционеров.
На вопрос адвоката, может ли человек со скованными руками сам достать из кармана брюк пачку денег (3 00 тысяч руб.), как это видно на фото из материалов дела, майор Трясоумов убедительно ответил, что может. И в подтверждение своих слов. (Только не надо напрягаться так, это не программа «Я могу» или «Удивительные люди», и даже не «Минута Славы». Просто внимание., просто тишина в студии.)
В подтверждение своих слов майор ФСБ Трясоумов, при, действительно, гробовой тишине в зале Ленинского суда столицы Мордовии, начал демонстрировать, как человек, у которого руки скованны наручниками, достаёт пачку денег из кармана собственных брюк. (Предупреждаем: не пытайтесь повторить трюки, описываемые в данной статье. Это может быть опасно. Трюки выполнены профессионалами.) Однако в самый разгар действа, всё «испортил» сам же адвокат. Возможно, действительно, перепугался за свидетеля, вдруг ещё допрашивать придётся, и воскликнул: «Может, не надо? На себе не показывают!» Что и говорить, не лыком шит адвокат, наверное, испугался, что майор подтвердит, что деньги Парамонов сам у себя достал из кармана брюк, как это в протоколе записано. «На себе не показывают!», — не унимался адвокат. И что, вы думаете, случилось дальше? В этот момент Трясоумов застыл, лицо его как-то сразу переменилось. Он, видимо, стал напряжённо думать о чём-то очень важном для него, в глазах на мгновение мелькнуло отражение страха, и он прекратил демонстрацию. Допрос был окончен.
«ПРИДИРКИ» И «КОСЯКИ»?
Если посмотреть на тома уголовного дела, которые лежат на столе защитника Николая Парамонова, то, кажется, что они напоминают стаю ёжиков. Каждый том щетинится «колючками» в виде разноцветных закладок. Каждая закладка находится на листе дела, где можно говорить о нарушении закона. Сегодня мы привели лишь самую малую толику из всего набора «косяков», представленных создателями уголовного преследования. Может, кому-то, на первый взгляд, покажется, что всё это своего рода «придирки», попытка уйти от ответственности? Готовы убеждать в обратном, прежде всего, потому что именно нарушение норм и требований закона даёт широкое поле деятельности при организации незаконного преследования. Законодатель всё ясно расставил по местам в этих вопросах. Вот для примера, статья 89 УПК РФ (Использование в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности) гласит «в процессе доказывания запрещается использования результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам настоящим Кодексом». Вот, собственно, об этом мы и пишем. Как такое дело смогло оказаться в суде? Адвокат Николая Парамонова уже заявил порядка шести ходатайств об исключении целого ряда доказательств из материалов слушания. Судья Л.Л. Баля-ева их не рассматривает. Заявляет, что рассмотрит позже. Мы полагаем, что таким образом не только нарушаются права обвиняемого на защиту, но и то, что таким образом демонстрируется характер ведения дела, носящий, на наш взгляд, явно обвинительный уклон. («Видите, делаю всё возможное и невозможное. Даже то, что давно пора вышвырнуть — держу пока»). Судье Л.Л. Баляевой уже заявлялся отвод. Безрезультатно. Судью Л.Л. Баляеву просили и об изменении меры пресечения в отношении Николая Парамонова. Экспертизу по состоянию здоровья обвиняемого делать не стали и оставили под стражей тяжелобольного, перенёсшего инфаркт, сложнейшие операции на сердце и травмированного в ДТП человека. Пусть сидит. Может, посговорчивее станет? Николаю Парамонову требуется квалифицированная медицинская помощь и постоянное наблюдение в условиях специализированного медицинского учреждения, а не содержание там, где лекарств-то нужных нет. Чем и кому он может быть опасен, видимо, опять же, известно только госпоже Ба-ляевой и, возможно, кукловодам процесса. Поэтому мы продолжим наше расследование. Продолжим направлять наши публикации в Администрацию Президента РФ, российские правоохранительные, надзорные, следственные органы, органы государственной безопасности, представителям судейского сообщества России с заявлениями о проверке фактов, изложенных в публикациях и принятии мер, в соответствии с законами РФ.
Николай КИРИЛЛОВ, лауреат премии Общероссийского Народного Фронта «Правда и Справедливость», награждён почётным знаком «За службу Закону» прокуратурой Рязанской области
