Король лагерей
В годы СССР «Артек» был витриной счастливого детства Страны Советов. Сюда очень любили возить иностранных премьеров, президентов, королей, лидеров политических партий, космонавтов-астронавтов, артистов, писателей и поэтов.
Владимир Тихонович Свистов начал работать в «Артеке» ещё в конце тридцатых. Впервые он появился там в 1936 г., когда его, ученика харьковской средней школы №112, премировали путёвкой в этот знаменитый лагерь за организацию первого в городе авиамодельного кружка. За организацию кружка планеристов его премировали повторно. Вторая поездка изменила всю его жизнь – в силу сложившихся обстоятельств он, восьмиклассник, занял место инструктора артековского авиамодельного кружка.
По окончании школы понравившийся и запомнившийся руководству «Артека», парнишка через ЦК комсомола был приглашён на работу в лагерь. Работал сначала инструктором авиамодельного кружка, потом старшим вожатым, начальником «Нижнего» лагеря, руководителем методического отдела. Витриной в «витрине» был артековский лагерь «Нижний», позже переименованный в «Морской». Так что приём знаменитостей ложился в основном на плечи Владимира Тихоновича и его подчинённых. Позже как руководитель методотдела Свистов отвечал за приём почётных гостей уже в масштабах всего «Артека»…
В феврале 1945 г. в Крыму проходила Ялтинская конференция, на которой лидеры союзных стран решали судьбу послевоенного устройства мира. Пока британский премьер делил мир, его супруга Клементина Черчилль побывала в «Артеке» и подарила лагерю пятнадцать 40-местных военных палаток. Посол США в СССР Аверелл Гарриман подарил чек на десять тысяч долларов. О деньгах скоро забыли, а подарок госпожи Черчилль в «Артеке» помнят до сих пор.
«По периметру палатки в точности совпали с фундаментами снесённых во время оккупации домиков, – рассказывает Владимир Тихонович. – Они потом служили верой и правдой почти до конца пятидесятых, пока не были построены капитальные корпуса». Появление же американского посла с его чеком для самого «Артека» прошло почти незамеченным. Чего не скажешь об американцах. За океаном эту поездку помнят до сих пор!
«Мы и не подозревали тогда, – вспоминает Владимир Свистов, – что невольно стали участниками самой громкой и удачной разведоперации советских спецслужб». Изюминка была в ответном подарке артековцев. Дети торжественно вручили послу Гарриману выполненный из ценных пород дерева (сандала, самшита, секвойи, слоновой пальмы, парротии персидской, красного и чёрного дерева, чёрной ольхи) потрясающей работы американский герб. Личный переводчик Сталина Валентин Бережной, сопровождавший посла, посоветовал тому повесить такого дивного орла у себя в кабинете: «Англичане умрут от зависти!». Гарриман так и сделал. Орёл провисел восемь лет.
За этот период сменилось четыре посла (Аверелл Гарриман, Уолтер Смит, Элан Керн, Джордж Кеннан), каждый из которых практически полностью менял интерьер кабинета, но герб не трогал. А герб-то был не простой, в нём был спрятан «жучок». При этом конструкция его была такова, что работать он мог сколь угодно долго – микрофон питался не за счёт батарей, а при помощи микроволнового излучения, от антенны, установленной на соседнем доме. Операция по внедрению микрофона называлась «Златоуст», её курировал лично Берия. Прослушивание кабинета носило кодовое имя «Исповедь». По одной из версий, операция была раскрыта советским перебежчиком, по другой – микрофон нашли случайно.
До 1960 г. США хранили в тайне факт обнаружения подслушивающего устройства в кабинете посла. Однако после того, как в СССР был сбит самолёт-шпион U-2, администрация Соединённых Штатов объявила об этой истории и продемонстрировала герб и микрофон на чрезвычайной сессии Генеральной Ассамблеи ООН. В настоящее время подарок артековцев и электронное устройство хранятся в музее ЦРУ в Лэнгли. В «Артеке» обо всём этом узнали только в годы перестройки. «До того я даже и подумать не мог, – смеётся Владимир Тихонович, – что, подбирая пионеров посмышлёней для вручения важному зарубежному гостю ответных подарков, мы все входили в историю мирового шпионажа!».
«Очень отличалась подготовка к приезду первых лиц раньше и сейчас, – рассказывает Владимир Тихонович. – Неожиданный звонок из горкома партии: «К вам выехал Микоян, через полчаса будет у вас!». Какая тут может быть подготовка? И с Хрущёвым также было. А вот Брежнева сопровождала большая группа, Черненко с ним был, охраны полно… Когда Ворошилов (в то время председатель Верховного Совета СССР) или Хрущёв приезжали, их сопровождали всего два человека охраны. А Джавахарлала Неру и Индиру Ганди вообще никто не охранял. Не то, что сейчас…».
Порой случались казусы. «Интересный случай был с Булганиным, – продолжает Владимир Свистов. – Это был 54-й год, я тогда был начальником «Морского», а он – председателем Совета министров СССР. Он вообще без предупреждения приехал в лагерь. Как раз тихий час был. А лагерь палаточный (те самые, черчиллевские палатки), внутри всё слышно: кто, где, что сказал. Он приехал с женой и сыном плюс сопровождающие…
А накануне из Партенита, там большой санаторий Минобороны, на рыбацком катере приезжала группа отдыхающих. Причём тоже во время тихого часа! Приехали навеселе полуголые, вылезли из рыбацкого баркаса и с гоготом, с шумом-гамом двинули по центральной аллее. Я их остановил, произошла пренеприятнейшая перепалка. Еле выдворил…
И вот опять в тихий час и опять без предупреждения какие-то незваные гости. Ну, я и обрушился на них, естественно. А потом начинаю присматриваться: тот, что в соломенной шляпе… Уж больно лицо знакомое! И тут начинает до меня доходить, что я, как нашкодившего школьника, председателя Совмина отчитываю… «Извините, говорю, Николай Александрович, не узнал я вас!» – «А чего вы, собственно, агрессивный такой?» – интересуется тот. «Так, мол, и так, – говорю, – отдыхающие из санатория Минобороны замучили». «Всё понятно», – он тут же даёт распоряжение секретарю: «Приедем в санаторий, позвони в Партенит начальнику военного санатория и скажи: если он хочет там работать, пусть проводит разъяснительную работу среди своих отдыхающих». С тех пор уже никаких пьяных компаний не появлялось».
С Калининым в мае 1945-го тоже интересно получилось. Он ехал из Юсуповского дворца на легковой машине с шофёром, а дорога в «Артек» была только через Гурзуф, так как дорогу под Аю-Дагом в годы войны разбили танки, там и на грузовой машине нельзя было проехать. Нас предупредили, что приедет Калинин, встречайте. Стоим у главного въезда возле Суук-Су. А он вместо того, чтобы ехать через Гурзуф, по старой памяти решил ехать по дороге, что под горой. Мы его ждём у ворот, а он уже в «Верхнем» лагере по корпусу ходит, знакомится. Потом все удивлялись: как же вам удалось проехать? – «Я и сам не знаю, – улыбался всесоюзный староста, – чуть рёбра не поломал, так скакал в машине по ухабам этим…».
Где-то до конца шестидесятых в «Артеке» довольно часто появлялись наследники многих высших руководителей СССР. Правда, начиная с брежневских времён, подобная практика прекратилась. Социальное расслоение в тогдашнем СССР достигло такой точки, что даже лучший детский лагерь страны перестал устраивать отпрысков главных «слуг народа».
«Были внуки Сталина, – вспоминает Владимир Тихонович. – Женя Джугашвили, сын расстрелянного немцами Якова. Привозила своего сына и Светлана Аллилуева. Тогда в «Артеке» ещё не было ведомственной гостиницы, так она у меня в кабинете на диванчике переночевала, а утром я организовал ей машину и отправил в Симферополь… Были два сына Георгия Маленкова – Андрей и Егор, они стеснялись сказать, что не любят кашу, и ходили голодные… Внуки Ворошилова Клим и Володя были, внук Молотова…
Но особенно запал в душу сын Кагановича – Юрка – редкий пакостник. К младшему Кагановичу был специально приставлен полковник госбезопасности. Мы удивлялись сначала – зачем? Даже самые высокопоставленные дети без сопровождения ездили… А тут целый полковник. Правда, причину вскоре поняли. Всё началось с того, что Юрка в своём отряде бунт поднял. 1946 год, с продуктами было туговато. Кормили сытно, но несколько однообразно. Сегодня капуста тушёная с мясом, завтра капуста… Для большинства детей, приехавших из разрушенной войной, полуголодной страны и это в радость было. Но не для сынка зампреда СНК СССР.
Вот Каганович-младший в знак протеста бунт и организовал. Тут-то и появился на сцене доселе спокойно загоравший на пляже полковник. Морду он набил Юрке капитально. Бунт был подавлен…». Чуть позже сопровождающему ещё раз пришлось применить меры физического воздействия. «Как раз, – рассказывает Свистов, – Калинин приехал на отдых в Юсуповский дворец и пригласил к себе Юрку.
А Юрка в артековской форме идти не хочет. Пошёл к кастелянше, чтобы надеть свою одежду. Потребовал погладить… Качество глажки не удовлетворило юного барчука: «Что ты так гладишь?!» – возмутился и швырнул ей брюки в лицо. Она его брюками да по морде… Юрка помчался к полковнику жаловаться. А полковник ещё добавил… Мы его потом спрашивали, как он так может, ведь всё же сын самого Кагановича? «Ничего страшного, – засмеялся тот, – мы когда ехали, Лазарь Моисеевич напутствовал: «Моей рукой бей», – знал, что за сынок у него…»
Из иностранцев были сыновья Мориса Тореза – Жан и Поль. Были две лаосские принцессы, дочери президента Лаоса принца Суфанувонга. «Принцессы больше всего, – говорит Владимир Тихонович, – любили дежурить по столовой. Особенно им посудомоечная машина нравилась. Наденут огромные резиновые сапоги, передники из клеёнок и тарелки моют». Позже принц Суфанувонг письмо в лагерь прислал, что, мол, после «Артека» девочки сильно изменились, стали более самостоятельными… Правда, всё семейство по утрам теперь заставляют зарядку делать, но это ничего… В знак благодарности к письму прилагалась огромная, украшенная драгоценными камнями серебряная ваза.
Во времена СССР в «Артек» очень любили возить именитых иностранцев. Кто только здесь не побывал! Стоит упомянуть самых известных: Джавахарлал Неру и Индира Ганди, президент Лаоса принц Суфанувонг, император Эфиопии Хайли Селасио I, король Афганистана Мухамед Закир Шах, президент Финляндии Урхо Кекконен, писатель Джанни Родари, художник Херлуф Бидструп, певец Поль Робсон, доктор Бенджамен Спок… Впрочем, программа пребывания большинства высокопоставленных иностранцев была практически одинаковой: экскурсия по лагерю, детский концерт, обмен подарками.
Однообразие в начале семидесятых нарушил только лидер одной африканской страны. Колоритный, с тростью-жезлом в руках, с потрясающей улыбкой – он не мог не очаровать. А после того как он сам устроил целое представление – пел, бил в барабаны, танцевал, по ходу разучил с детьми африканскую песенку-кричалку (последняя прижилась и была популярна в «Артеке» чуть ли не до конца восьмидесятых), в африканца влюбилось всё детское и взрослое население лагеря. Под всеобщее одобрение гостю присвоили звание «Почётного артековца» и повязали пионерский галстук. Звали африканца Жан-Бедель Бокасса. Тогда он был ещё только президентом Центральноафриканской Республики.
Позже он провозгласил себя императором и прославился тем, что самолично съедал своих политических оппонентов. А любимое блюдо этого «почётного артековца» называлось «плоды просвещения». Готовилось оно исключительно из школьников-отличников… Поэтому о том, что имел в виду африканский гость, произнося фразу: «Мне очень понравились дети Артека», – можно только догадываться. «Э-эх! – вздыхает Владимир Тихонович, – такой рубаха-парень, такая душка, а оказался людоедом! И кто только мог подумать?»
Случались с высокими гостями в «Артеке» и неприятные инциденты. Самый тяжёлый произошёл в 1964 г. с лидером итальянских коммунистов Пальмиро Тольятти. Тогда между компартией Италии и КПСС были довольно сильные идеологические трения. Тольятти приехал в СССР для объяснений с Хрущёвым. Но Никита Сергеевич встретиться не захотел и сбагрил надоедливого еврокоммуниста в Крым «на отдых». Неудивительно, что у Тольятти случился инсульт. «Пальмиро Тольятти, – вспоминает Владимир Свистов, – потерял сознание прямо у меня на глазах. Его перенесли в изолятор «Морского», где спустя неделю он и умер».
Очень неприятная история произошла в 1952 г. с турецким поэтом Назымом Хикметом. «После войны, – рассказывает Владимир Свистов, – на восстановлении «Артека» трудилась группа немецких военнопленных. С материалами было туго, поэтому зачастую использовались обломки разрушенных зданий и другие подручные средства. Когда ремонтировали ступеньки в «Кипарисном» лагере, приволокли с соседнего татарского кладбища надгробную плиту. Да ещё и установили её надписью вверх». То, что тогда такое кощунство никого не возмутило, понять можно. Советская пропаганда крымских татар не жаловала, а большинство населения ей верило.
Брошенное под ноги надгробие «вражеского народа» воспринималось как должное, а большинству вообще было всё равно – ну плита, ну арабская вязь на ней… Мало ли в Крыму всяких древностей с непонятными письменами? «Во время прогулки по лагерю, – продолжает Владимир Тихонович, – Хикмет вдруг с ужасом обнаружил, что стоит на могильной плите да ещё с изречением из «Корана»! В тот же день плиту убрали».
Ирония судьбы: почти все ребята из организованного Владимиром Свистовым в Харькове кружка планеристов стали летчиками, а он, самый буйный авиатор – нет. А все из-за травм, полученных при испытании самодельного планера. Но «Артек», действительно, сказочное место. Как любили шутить сотрудники лагеря – Владимир Свистов – главный и самый интересный экспонат музея истории «Артека». Скончался Владимир Свистов в сентябре 2003 года.
Подготовила Лариса Комракова
Источник:
http://road-crimea.narod.ru/sec/artek.htm
фото: http://yandex.ru/images/
