Был верен до смерти
Продолжаем рассказ о священномученике Иларионе (Троицком), о котором современники говорили: «Всё было прекрасно в этом человеке»
Рязань, 26 февраля – Областная Рязанская Газета. Замечательный профессор-богослов, прекрасный проповедник, блестящий полемист с безбожниками, мужественный и стойкий борец за Церковь Христову, несокрушимый камень духа, как камни Соловецкой обители, вплоть до мученической кончины.
Соловецкие были
Предлагаем вам отрывок из книги «Неугасимая лампада», автор которой, Борис Ширяев, в двадцатых годах прошлого столетия был на Соловках.
«Ещё бы я не вспоминал её, эту единственную разрешённую на Соловках Пасхальную заутреню в ветхой кладбищенской церкви. Владыка Иларион добился разрешения на службу для заключённых. Уговорил начальника лагеря дать на эту ночь древние хоругви, кресты, чаши, облачения – всё из музея. Эта заутреня неповторима. Около двух десятков епископов возглавили крестный ход. Невиданными цветами святой ночи горели древние светильники, а в их сиянии блистали хоругви с ликом Христа и Его Пречистой Матери. Благовеста не было. Последний колокол, уцелевший от разорения монастыря, был снят. Задолго до полуночи вдоль сложенной из непомерных валунов кремлёвской стены, мимо суровых заснеженных башен потянулись к ветхой кладбищенской церкви нескончаемые вереницы серых теней. Попасть в церковь удалось немногим. Она не могла уместить даже духовенство. Ведь его томилось тогда в заключении свыше 500 человек. Всё кладбище было покрыто людьми, а часть молящихся стояла уже в соснах, почти вплотную к подступившему бору. Грозным велением прогремел возглас владыки Илариона: «Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его».
С ветвей ближних сосен упали хлопья снега, а на вершине звонницы вспыхнул ярким сиянием водружённый там нами в этот день символ Страдания и Воскресения – Святой Животворящий Крест.
Из широко распахнутых врат ветхой церкви, сверкая многоцветными огнями, выступил небывалый крестный ход. Семнадцать епископов, более двухсот иереев и столько же монахов, а далее – нескончаемые волны тех, чьи сердца и помыслы неслись к Христу Спасителю в эту дивную, небывалую ночь.
Торжественно выплыли из дверей храма блистающие хоругви, сотворённые ещё мастерами Великого Новгорода, загорелись пышным многоцветием факелы – светильники – подарок Веницейского Дожа датскому монастырю, зацвели освобождённые из плена священные ризы и пелены, вышитые тонкими пальцами московских княжон.
– Христос Воскресе!
Немногие услышали прозвучавшие в церкви слова Благой Вести, но все почувствовали их сердцами, и гулкой волной пронеслось по снежному безмолвию:
– Воистину Воскресе!
– Воистину Воскресе! – отдалось в снежной тиши великого бора, перенеслось за нерушимые кремлёвские стены к тем, кто не смог выйти в эту Святую ночь к тем, кто, обессиленный страданием и болезнью, простёрт на больничной койке.
Крестным знамением осенили себя обречённые на смерть в глухой тьме изолятора. Распухшие, побелевшие губы цинготных прошептали слова Вечной Жизни…
С победным, ликующим пением о попранной, побеждённой смерти пели те, кому она грозила ежечасно, ежеминутно.
Пели все… И рушились стены тюрьмы, воздвигнутой обагрёнными кровью руками. Кровь, пролитая во имя любви, дарует жизнь вечную и радостную. Пусть тело томится в плену – дух свободен и вечен! Ничтожны и бессильны вы, держащие нас в оковах! Духа не закуёте, и воскреснет он в вечной жизни добра и света!
– Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ! – пели все, и те, кто забыл слова молитвы; и те, кто, быть может, поносил их… Великой силой вечной Истины звучали они в ту ночь. Не вечны, а временны страдания и плен. Умрём мы, но возродимся! Восстанет из пепла и великий монастырь. Восстанет Русь! Страданиями очистится она. И недаром стеклись сюда гонимые, обездоленные, вычеркнутые из жизни со всех концов великой страны.
– Придите ко Мне, все труждающиеся и обременённые…
Они пришли и слились в едином устроении в эту Святую ночь. Эта заутреня была единственной, отслуженной на Соловецкой каторге».
Последние дни владыки Иллариона
О последних днях владыки Илариона рассказывает другой соузник.
«До 1929 г. он находился на Соловках. Но вот большевики решили сослать владыку Илариона на поселение в Среднюю Азию.
Его повезли этапом – от одной пересыльной тюрьмы к другой. По дороге его обокрали, и в Петербург он прибыл в рубище, кишащем паразитами, уже больной, с температурой 41 градус. 28 декабря 1929 г. владыка скончался. В бреду священномученик Иларион говорил: «Вот теперь я совсем свободен». Врач, присутствующий при его кончине, был свидетелем того, как святой благодарил Бога, радуясь близкой встрече с ним. Он отошёл ко Христу со словами: «Как хорошо! Теперь мы далеки от…». Жизненный путь владыки был увенчан блаженной кончиной.
Ночью из тюрьмы в простом, наскоро сколоченном гробу тело почившего архиепископа Илариона было выдано для погребения родственникам. Когда открыли гроб, никто не узнал владыку, отличавшегося высоким ростом и крепким здоровьем. В гробу лежал седой старик. Митрополит Серафим (Чичагов) принёс своё белое облачение и белую митру. Отпевание совершил сам митрополит в сослужении архиереев и духовенства. Пел хор. Похоронили владыку в Питерском Новодевичьем монастыре. Так отошёл в вечность этот богатырь духом и телом, чудесной души человек, наделённый от Господа выдающимися богословскими дарованиями, жизнь свою положивший за Церковь Христову».
Сила духовной связи
Любовь Тимофеевна Чередова – духовная дочь священномученика Илариона. Она сохранила преданность и необычайное единение с владыкой Иларионом до конца своих дней. Любовь Тимофеевна никогда не сомневалась в его святости и молила Господа дожить ей до того дня, когда совершится прославление любимого владыки.
В 1998 г. Любови Тимофеевне шёл 102-й год. Но её великолепной памяти и ясности ума могли позавидовать и молодые. Сретенский монастырь г. Москвы опекал свою старую прихожанку. Священники монастыря со Святыми Дарами ездили к ней домой. И вот однажды, когда наместник монастыря причащал Любовь Тимофеевну, он сообщил ей радостную весть: близится церковное прославление владыки Илариона.
«Я знаю, что не умру, пока не узнаю этого!» – сказала Любовь Тимофеевна. Через несколько дней она мирно отошла ко Господу. Отпевали Любовь Тимофеевну в соборе Сретенского монастыря. В 1929 г. она, в числе немногих, была на отпевании владыки Илариона в Ленинграде.
11 февраля 1998 г. около 11 часов дня, в самый час отпевания Любови Тимофеевны, в Новодевичьем монастыре на заседании Комиссии по канонизации святых было принято решение о причислении к лику святых священномученика Илариона. Когда об этом радостном известии сообщили в Сретенский монастырь, гроб с телом духовной дочери владыки Илариона под колокольный звон выносили из собора, и владыка Иларион – последний наместник Сретенского монастыря – провожал в последний земной путь свою духовную дочь.
В 1999 г. состоялось обретение мощей владыки Илариона и перенесение их в Москву, в Сретенский монастырь. Решением Священного Синода Русской Православной Церкви архиепископ Иларион (Троицкий) причислен к лику святых.
Память священномученика Илариона, архиепископа Верейского:
24 июля (1998 г.) – обретение мощей,
28 декабря (1929 г.) – день преставления.
