Ходит Таня по Рязани
У нас в гостях — поэт, лауреат Всероссийского поэтического конкурса имени Сергея Есенина журнала «Молодая гвардия» и Всероссийского литературного конкурса «Спасибо тебе, солдат!», член Союза писателей России Татьяна Бочарова
Рязань, 04 сентября — Областная Рязанская Газета.
– Таня, давай начнём с самого главного для любого писателя – с книг. Сколько их у тебя?
– Пять. Первая вышла по грантам. Это был общий сборник, но считается как книга, потому что на каждого автора дали по гранту, но выпустили вместе. Название моей первой книги «Сотворение» (1999 г.). Потом уже вышла книга «За гранью суетного дня» в 2001 году, в 2003 году – «Игра теней», в 2009 году – «По ту сторону лета» и в 2013 году – «Дождь в ладонях».
– Ты ходила в какие-нибудь литобъединения?
– Изначально я пришла в литобъединение к Ирине Константиновне Красногорской. Причём пришла тогда без стихов. Просто у меня одна приятельница начала писать стихи и показала мне. Я посмотрела, оценила, что это очень низкий уровень, и что я бы написала лучше. Она же сказала, что пошла в литобъединение, и там её все оценили высоко. Я подумала – ну как же так, её высоко оценили – а я ведь могу в 10 раз лучше написать!
И я пошла просто посмотреть, что там и как происходит. И потом намеренно пару стихов написала. Там меня тоже приняли на «ура». Я начала ходить, но потом всё-таки решила пойти в писательскую организацию – там тогда находилось литобъединение «Рязания», которое вёл Анатолий Сенин. Помимо этого, ещё ходила в поэтический клуб «Автор», который до сих пор располагается в библиотеке на Вокзальной.
– Кто твои учителя в поэзии и есть ли такие?
– Конечно, есть. Прежде всего – Анатолий Иванович Сенин. Его я застала недолго, наверное, год-полтора. Я посмотрела, как он других редактирует, на ходу, со слуха. Несколько раз читала свои стихи, он меня редактировал. Любил очень менять строчки местами, и что-то из этого выливалось довольно интересное. Когда я уже набрала стихи на первую книгу, меня познакомили с Валерием Авдеевым. Он прочитал мои стихи, сделал замечания, немножечко отредактировал. В общем, по сути, он мой первый редактор. С ним я тоже была недолго знакома, потому что через несколько лет он погиб.
Потом я стала общаться с Владимиром Хомяковым, который редактировал мою книгу «За гранью суетного дня». Был у меня редактором и Николай Васильевич Молотков. Но всё равно – по жизни, у меня уже сложилась привычка, хоть я сейчас и член Союза писателей России – новое стихотворение пока не покажу Владимиру Хомякову, нигде не напечатаю. Я считаю Владимира Хомякова своим другом, наставником. Советуюсь с ним не только по поводу стихов, но, бывает, и по жизненным проблемам.
Также на меня повлияла дружба с Леной Сафроновой. Многие завышают свои достижения, а мне всегда казалось, что вот напишу стихотворение, а оно – слабое. Лена меня похвалит, и я сразу начинаю себя уважать. В последнее время Лена очень выросла как литературный критик, поэтому порой даже страшно показывать ей книжки. Она уже там находит много всяких заковырок, на которые я не обратила внимания, потому что глаз замылен. Лена чётко всё замечает и указывает на недостатки.
– Кто твои любимые писатели?
– В молодости одним из самых любимых произведений были – «Овод» Войнич, потом – «Унесённые ветром» Маргарет Митчелл. Мне нравится и Борис Акунин. В том году я перечитывала книгу архимандрита Русской православной церкви Тихона (Шевкунова) «Не святые святые».
Из поэтов: Юлия Друнина, Вероника Тушнова, Марина Цветаева, Анна Ахматова. Из современных – московская поэтесса Вера Полозкова.
Одно время я зачитывалась стихами Павла Васильева. После прочтения очередного раза его книги мне всегда хотелось что-то написать. Просто возникало желание что-то ответить на его какое-то стихотворение.
Многие его стихи мне нравятся. У меня есть несколько стихотворений, навеянных его творчеством, его жизнью. Конечно, хочется быть лучше своих учителей. Что-то прочтёшь у Володи Хомякова, думаешь, надо что-то на эту тему тоже развить, что-то своё, другое – но тоже попробовать.
– Ты пишешь быстро? Много редактируешь?
– Первоначальный образ стихотворения пишу быстро, но редактирую потом долго. Пишу спонтанно, но должна быть какая-то относительная тишина, допустим, если музыка и у меня в голове какой-то ритм стихотворный – ничего не получится.
Но могу мыть полы, готовить, тереть, копать – при этом сочинять. Только чтобы потом быстро записать, потому что когда сочинишь в начале работы, думаешь, а ладно, некогда – приеду, запишу. Приезжаю домой – совершенно стерильно. Мне иногда хочется выразиться в прозе, я даже начала, но пока остановилась. Катастрофически не хватает времени.
– У тебя есть какие-то особые стихи, которые, может быть, тебе как-то наиболее дороги?
– В книге «Дождь в ладонях» у меня есть несколько стихов на религиозную тему. Так получилось, что я дважды посетила Иерусалим. Второй раз повод не очень хороший был: у моей очень близкой подруги обнаружили рак 4 степени. И второй раз мы поехали туда на лечение. Проехались по всем святым местам, причём это было зимой. Мы с ней попали на Крещение на водосвятие в Иордани. Туда стекаются со всего мира множество людей. Причём это было уже не на территории Израиля, а на территории Иордании. Нас довезли до границы. Границу мы перешли пешком. Сели в какой-то автобус, который вёз паломников.
В этом автобусе кого только не было, но из русских – никого. Мы доехали до места, где крестился Иисус. Сфотографировали номер автобуса, потому что спросить не у кого. Никто никого не понимает. Это как Вавилон – люди всех цветов кожи, просто не знаешь, кто откуда. Наверное, 15 тысяч человек там скопилось. И после молебна, когда взлетели голуби, открыли ворота, причём очень узкие. И дали на всю эту процедуру только два часа. Народ хлынул. Кругом давка. Если бы я не была русской, и у меня не была бы больная подружка, я бы туда не попала.
Я просто залезла на высокую стену, спрыгнула к началу этих ворот, растолкала всех, прошла, окунулась и попросила араба с автоматом, чтобы он через другой вход пропустил мою подружку. На пальцах объяснила, что она очень больна. Помню, что схватила какую-то кудрявую девушку, израильтянку, она ему на иврите что-то говорила, я ему на английском что-то. Он на нас смотрел, смотрел, лицо не дёрнулось – ни один мускул, стоял с невозмутимым лицом, но единственное – я смотрела ему в глаза. И он чуть-чуть кивнул. Для меня этого было достаточно. Я побежала за подругой, завела её с другого входа, говорю, нам разрешили. После этого ей было легче – она ещё год прожила.
Причём так получилось, что первый раз, когда я туда поехала, она была здоровая. Я предложила тогда ей поехать, но она отказалась. А потом внезапно у неё находят крайнюю стадию рака, и тогда она уже позвала меня поехать в Иерусалим. Я, конечно, согласилась. Вот несколько стихов написаны под впечатлением от этих событий.
– Как семья относится к твоему творчеству?
– Муж спокойно. А вот сын втайне от меня уже давно пишет и боится посоветоваться, я, в свою очередь, – втайне от него нахожу и читаю. И отмечаю, что неплохо. Но в то же время не очень хочу, чтобы он писал серьёзно, потому что вижу его в другой профессии. Он у меня военный. Пусть у него стихи останутся как хобби.
Мой отец – профессор, детский хирург. Брат пошёл по стопам отца – он тоже хирург. Но брат ещё хорошо поёт и играет на музыкальных инструментах. Отец сыном гордится. Но однажды папа, как бы между прочим, сказал, что вот сын-то играет и поёт чужие произведения, а я сочиняю своё, создаю нечто новое, чего до этого не было. Для меня это явилось очень важной оценкой моего творчества.
– Чем ты занимаешься?
– Я работаю врачом-дерматологом в Рязанском областном кожно-венерологическом диспансере, кроме того, ещё работаю косметологом в салоне. Это мне ближе, чем работа дерматолога. Делать людей более красивыми и более молодыми – доставляет мне больше удовольствия, чем простое лечение. Конечно, когда человека лечишь – и он приходит здоровый, довольный и благодарный – приятно. Но хочется ещё, чтобы он выглядел лучше, чем есть на самом деле. И чтобы это никто не замечал, как будто так всё и есть, всё естественное. В общем, омолаживаю существенно – лет на 10-15.
– Как ты считаешь – можно научиться писать?
– Я думаю, можно. Может быть, не гениально, не как-то очень одухотворённо, но научиться писать стихи можно.
– Что ты посоветуешь начинающим авторам?
– Надо ответственно подходить к выбору темы, чтобы она была не как у всех, а что-то своё: или мысль, или линия по жизни. Надо её выделить и выразить. В стихах необязательна какая-то точная рифма. Главное – донести свою идею, а потом уже обрабатывай хоть пять лет, тогда и получится стихотворение.
Лариса КОМРАКОВА
