Костры эпохи
«Областная Рязанская Газета» продолжает серию публикаций, в которых знакомит читателей с рязанскими авторами. У нас в гостях поэт, член Союза писателей России Валерий Сухарев.
Рязань, 22 мая — Областная Рязанская Газета
– Валерий Дмитриевич, давайте начнём с самого простого – когда впервые появились на свет поэтические строчки?
– Писать я начал давно – в 1953 году, мне тогда было 12 лет, я отдыхал в пионерском лагере в Солотче и увидел монастырь, который произвёл на меня неизгладимое впечатление… Но для меня это был не монастырь, а нечто таинственное, уходящее в глубь веков… Захотелось выразить своё восхищение в стихах. Историческая тема меня очень заинтересовала. Знание, безусловно, обогащает. Я считаю, что территория истории для поэта – это очень важный фактор.
– А печататься вы когда начали?
– Впервые меня напечатали в газете «Рязанский комсомолец». У меня даже есть стихотворение на эту тему:
Стихи печатали в газете.
В неполных девятнадцать лет
Слыл средь строителей поэтом,
На весь стройтрест один поэт.
Вообще, я много печатался в «Рязанском комсомольце», где и подружился с журналистом Виктором Кожемяко, которого позже пригласили в газету «Правда», где он стал собкором. Виктор меня натаскивал в журналистике.
– Вы в юности посещали какие-либо литературные объединения?
– Безусловно. Первым литобъединением, созданным при газете «Рязанский комсомолец», в которое я пришёл, руководил поэт Анатолий Ильич Левушкин. Могу сказать, что эта моя первая школа была не комом. Народу ходило много, особенно студентов пединститута, радиоинститута, то есть это были ребята подкованные, эрудированные, а я всего лишь школьник. И мне всё было очень интересно, и в то же время подстёгивало, требовало знаний. Потом я стал профессионально заниматься стихами, постоянно писать.
Позже занимался в этом же литобъединении, которым руководил преподаватель пединститута Игорь Николаевич Гаврилов. Только спустя годы я узнал, что он сам писал стихи. Бывало, придёт на занятие, прочитает чьё-нибудь стихотворение и говорит задумчиво: «Забавно, занятно». Он, с одной стороны, вроде как и не хвалил. Хвалить-то особо было не за что, если в стихе всего 2-3 строчки удачные, но, с другой стороны – в стремлении писать стихи – поддерживал. Те 2-3 удачные строчки он обязательно отличал, выделял, поощрял.
– И много вы писали?
– Писал тоннами (смеётся – прим. автора)… Я тогда ещё не был женат. Мать говорит – ложись спать! Какое спать – тут самый-самый идёт процесс, еле успеваю записывать… А потом в овраге свои стихи сжигал.
– Зачем???
– А зачем они нужны? Я так рассуждал – плохие надо сжечь, хорошие будут – останутся. Я их ведь мешками, мешками писал. На всех попавшихся под руку листках.
– Писателя, понятно, нет без книг, а сколько их у вас?
– У меня три книги: «Костры эпохи», «Красное крыльцо», «Осенний бал». Планирую четвертую книгу « В поезде России» выпустить к своему 75-летию, то есть уже в этом году. А первую книгу «Костры эпохи» помог мне издать директор приборного завода Александр Николаевич Червяков. Я искал, кто может издать, мне сказали, что он не издаёт, но талантливым людям помогает финансово. И уже через два дня после моей просьбы помочь материально – на издание книги перечислили 15 тысяч.
– В конце 60-х годов прошлого века вы выступили в поддержку тогда опального прозаика и публициста Александра Солженицына. Для этого, особенно в то время – наверное, необходимо было обладать немалым мужеством…
– Я бы не называл бы это так громко – выступил в поддержку. Просто высказал на каком-то собрании своё мнение… Солженицына называли «литературный власовец», вкладывая в это самый уничижительный смысл. Ведь генерал Власов командовал так называемой Русской освободительной армией, которая в Великую Отечественную войну воевала на стороне фашистов против СССР. Этот ярлык Солженицыну, на мой взгляд, приклеили несправедливо. После этого мне в редакции сказали, что печатать мои стихи в газете больше не будут. Мой друг, фотограф Николай Крылов посоветовал мне уехать хотя бы на полгода из Рязани, чтобы все забыли эту историю. Я так и сделал. Уехал на Урал.
– Вас кто-нибудь в такой сложной ситуации поддержал?
– Прежде всего, меня поддержал известный поэт Ярослав Смеляков, который помог опубликовать моё стихотворение «По Оке» в журнале «Юность».
По Оке
Поднимусь на палубу. Не спится.
Встану я над звёздною водой.
Над лесами вскинется зарница,
Развернёт свой веер золотой.
Берега раздвинутся, расступятся,
А над плёсом вылетит луна,
Как яга, качаясь в жёлтой ступе,
Руки свои вытянет она.
По воде зашарит. И деревья
Закричат спросонок, как в беде.
И подходят к берегам деревни,
Чтоб огни рассыпать по воде…
Где-нибудь у Спасска, у Касимова
С пристани, лукавства не тая,
Девушка весёлая, красивая
Мне помашет, крикнет: «Я твоя!»
Улыбнусь я, помашу ответно.
Разведу руками, закурю…
Ёжусь от щекочущего ветра
И смотрю сквозь дымку на зарю.
Печатался я ещё в сборниках «Литературное эхо», «Солнечные часы», «Согласно высокому знаку», в альманахе «Литературная Рязань», в антологии города Оренбурга «Друзья, прекрасен наш союз» и многих других изданиях.
– Насколько мне известно, вы с друзьями, будучи молодыми, создали свою литературную группу «Орион»…
– Не то, чтобы создали, а просто поговорили – давай группу свою организуем – соберём молодёжь. Нам тогда по 20 лет было. Обсудим суть дела, куда литература наша катится. В то время литература становилась всё более интересной, а её замыкали… Такие корифеи соцреализма, как Георгий Марков, Семён Бабаевский как бы свою вотчину организовали и «своих» пестовали в этой вотчине, ну а мы, молодые, недовольны были и решили выступить.
А литература наша в то время понемногу стала разворачиваться в сторону реализма, пытаясь вытеснять соцреализм, в котором положительный герой должен быть обязательно коммунистом. В нашей литературной группе «Орион» мы написали как бы манифест, смысл которого заключался в том, чтобы отказаться от некоторых «постулатов» соцреализма в пользу реализма. Кстати, в нашей литературе в конце 50-х годов уже появились произведения с уклоном в сторону реализма, которые стали продолжателями великой русской литературы XIX века. Например, такие произведения, как «Не хлебом единым» Владимира Дудинцева, «Владимирские просёлки» Владимира Солоухина и другие.
КГБ заподозрил в нашей литературной группе какую-то неведомую угрозу. За мной КГБшники приехали прямо на завод, где я тогда работал. Увезли к себе. Провели беседу… Мы постарались объяснить и, как мне кажется, в КГБ поняли, что мы никакие не «вражеские элементы», а нормальные советские ребята.
– Что в молодости было дороже: стихи или женщины?
– Неразрывно. Без женщины поэзии не может быть.
– Владимир Маяковский говорил: «Поэзия – та же добыча радия». Вы согласны с ним? Для вас – что такое литература?
– Для меня литература – это мой уголь, моя шахта, где ты добываешь свой уголёк. А уж что ты добываешь и какого качества – антрацит или подмосковную глину – это уже всё зависит от твоих трудов.
Лариса КОМРАКОВА
