Убийство с неизвестными — 3
Судебные слушания по обвинению ветерана Афганской войны Евгения Повернова в Рязанской области продолжаются с новой командой адвокатов
В редакцию нашего издания Евгений Повернов впервые позвонил ещё весной уходящего года. Услышав голос редактора, он сразу же произнёс: «Я не убивал. Помогите…» Далее были долгие беседы, знакомство с документами, которых у обвиняемого в особо тяжком преступлении было крайне мало, встречи и размышления. Мы почему-то верили Евгению и очень хотели разобраться в обстоятельствах трагедии. Понять, кто и почему решился на убийство совершенно невинного человека, и выяснить, как другого человека, на наш взгляд, совершенно невиновного решили сделать преступником.
Однако трудностей в нашей работе поначалу было больше, нежели каких-либо значимых результатов. Мы опубликовали сразу же первый материал «Убийство с неизвестными» («ОРГ» № 13 (222) от 05.04. 2018) и надеялись на более тесный контакт с адвокатом Евгения для дальнейшей работы. Не получилось.
В то же время судебные слушания по делу продолжались, и было очевидно, что результатом может быть однозначно обвинительный приговор. Ситуация казалась тупиковой. Трудно представить, в каком состоянии находился сам Евгений Повернов, простой русский мужик, всю жизнь проживший в деревне далёким от всяких юридических перипетий и общений с представителями различных структур общества, следящих за соблюдением закона.
Евгений Повернов
Тем не менее, сдаваться никто не собирался, и единственно возможный вариант был найден. Осенью 2018 года у Евгения Повернова появилась новая команда адвокатов, Валерий Котилогли и Надежда Кан. Сказать, что судебные слушания продолжились теперь по-новому, значит, просто ничего не сказать.
3 августа 2015 года в селе Новое Берёзово Сасовского района Рязанской области, в первой половине дня, трое односельчан решили отметить День ВДВ. Небольшой праздник провели на улице. Один из товарищей, отметив, сразу отправился по своим делам. А Евгений Повернов решил проводить своего приятеля Василия Ондрина до дома. По дороге всё-таки взяли ещё бутылочку и уже на кухне у Ондрина продолжили, мирно беседуя о предстоящей совместной рыбалке. Затем Евгений, понимая, что Василию уже достаточно, «да и цыплят кормить пора», отправился до дому. По дороге остановился у колонки, воды попить и умыться, чтоб облегчить последствия минувшей встречи. Где-то в районе полудня уже был дома и включил телевизор, свой любимый «Матч ТВ». В это время транслировали чемпионат мира по водным видам спорта. Затем занялся обычными хлопотами по хозяйству дома и во дворе. Ничто не предвещало беды, и уже наступала ночь, когда на пороге появились незваные гости «при исполнении»…
Труп Василия Ондрина обнаружил в его доме знакомый родственника сестры убитого. Сразу позвонил родственникам покойного, которые сообщили в полицию. Как следует из материалов дела, поздно вечером, около 22:00, первым на место трагедии прибыл почему-то сам начальник уголовного розыска и вместе с родственниками вошёл в дом. Уже затем появились следователь и следственная группа, включая эксперта-криминалиста и судебно-медицинского эксперта.
Первое предположение медицинского эксперта заключалось в том, что смерть, возможно, наступила естественно, потому что обнаруженные травмы на лице покойного вряд ли могли привести к имеющемуся результату. Следователи выяснили, что у Василия в гостях в этот день был Евгений Повернов, и направились к нему. Далеко за полночь, скорее ближе к 4 часа утра, следователи привозят Повернова на место преступления, беседуют с ним и, возможно, полагая, что смерть Ондрина наступила естественным путём, отпускают Евгения домой.
Вскоре появились первые данные, полученные после вскрытия трупа. Оказалось, что у Ондрина сломано 7 рёбер, массивные кровоизлияния и повреждения внутренних органов. Соответственно, первая версия о естественном характере смерти тут же отпала. Оперативники сразу направляются опять к Повернову и, недолго думая, проводят серию «допросов с пристрастием». Со слов Евгения, это были не допросы, а настоящие пытки, в том числе и с надеванием на голову известного специального приспособления, целью которых было добиться от него признательных показаний.
После так называемых оперативных мероприятий, которые, как мы думаем, по сути таковыми и не являлись, так как проводились с нарушениями и ещё до возбуждения уголовного дела у оперативников, равно, как в последующем и у следствия возникает одна единственная версия о том, что убийцей является именно Евгений Повернов. Иных версий не возникло и впоследствии.
Но о версиях разговор отдельный ещё предстоит.
А пока начнём с того, что официально, то есть по бумагам, уголовное дело возбуждённо 4-го августа. Повернова, по бумагам, задерживают 5-го августа, а фактически Евгения задержали ещё 4-го августа. Возникает вопрос, где же он находился целые сутки? Мы полагаем, что именно в это время его и пытали. Мы думаем, что уже тогда началось должностное преступление, на которое никто до сей поры не обращает никакого внимания. Почему? Может, пора бы?
Ведь никто не обращает внимания на то, что гражданин не может быть подвергнут задержанию ни иначе, как на основании Закона, и не может удерживаться более 3-х часов, необходимых для установления личности. У Повернова был паспорт, и личность устанавливать не требовалось. И объяснения он должен был давать только в присутствии адвоката, так как являлся единственным подозреваемым по делу. Ничего из вышеперечисленного сделано не было. Но это только цветочки. Дальше начнутся лютики, которые и составят весь букет, на наш взгляд, лживого и сфальсифицированного обвинения Евгения Повернова.
Итак, сегодня материалы дела по обвинению ветерана-афганца в убийстве уместились в толстенных 8-ми томах. Однако единственным доказательством его вины является только рубашка, изъятая у Повернова. На рубашке несколько микрокапелек (4х4 мм) крови. С одной стороны – на рукаве кровь Повернова, на другом рукаве микрокапельки крови убитого Ондрина.
Вот о рубашке пока и поговорим. Начнём с того, что, как сообщает следователь, в ходе освидетельствования Евгения Повернова (освидетельствование – это процедура, в ходе которой исследуются, в том числе тело и одежда) делались фотографии. В том числе и фотографии изъятой в ходе выемки, которую провели после освидетельствования, рубашки.
Теперь внимание, читатель! Фотографий в деле нет! Вопрос номер раз: куда делись фотографии?
Фотографии бесследно исчезли. Осталась в материалах дела только одна-единственная фотография, да и на ней виден только общий план, издалека. Определить, какая это рубашка – по этой фотографии невозможно. Под этой единственной фотографией нет подписей Повернова и нет подписи адвоката. Соответственно, сличить в какой рубашке находился Повернов в ходе освидетельствования, какую рубашку изъяли в ходе выемки, и какая рубашка находится на фото в материалах дела, не представляется возможным. (Кстати, заметим, что в ходе судебных слушаний демонстрировались несколько (!) разных рубашек и Повернов заявлял, что это не его рубашки).
Однако как же всё-таки исчезли фотографии? Оказывается, существует замечательный рапорт следователя, из которого становится ясно, что фотографии почему-то исчезли (чудесным, наверное, способом) при переносе с фотоаппарата на компьютер. Вот такая магия, откуда ни возьмись, приключилась. В связи с появлением магических явлений, сопровождающих действия следователя отметим, что согласно Закону фотографии с фотоаппарата должны записываться не на компьютер, а только напрямую на отдельный носитель, то есть на компакт-диск. Такой порядок определён ещё и потому, что в случае, если фотографии будут перенесены на компьютер, то их легко можно изменить, используя различные компьютерные программы и технологии. При прямом переносе на диск, там, соответственно, будут находиться те изображения, которые были сделаны на фотоаппарат.
Далее, согласно ст. 164-166 в ходе проведения следственных действий с применением технических средств, следователь обязательно указывает, какую технику (в нашем случае, какой фотоаппарат, название, номер, принадлежность) он использует, при каком освещении делаются снимки, все сделанные фотографии демонстрируются участникам следственного мероприятия, протокол которого подозреваемый подписывает собственноручно с указанием об ознакомлении с протоколом и о наличии либо отсутствии замечаний.
В «нашем» протоколе нет ни сведений о фотоаппарате, количестве снимков, ничего нет. Более того, даже не разъяснён порядок применения цифрового фотоаппарата. В протоколе просто написано «осмотр закончен», а ниже дописали «применялось фото». Фото, которые к тому же впоследствии под действием сасовской магии исчезают. Более того, в материалах дела отсутствуют не только фотографии, но и карта памяти с цифрового фотоаппарата, которым выполнялись снимки. Казалось бы, если вдруг как-то исчезли фото, приложите карту памяти. Следователь просто обязан был так поступить. Именно карта памяти являлось бы оригиналом, по которому можно было бы определить всё, включая и время проведения следственного мероприятия.
Итак, в материалах дела всё вышеперечисленное отсутствует. Следователь Сергей Александрович Савоськин, автор всех вышеперечисленных «художеств», впоследствии покинул службу. Причину редакция выясняет. Однако все созданные им «художества», в материалах дела остались, и сторона обвинения использует все его наработки. А как не использовать, если ни прокуратура, ни впоследствии суд, никаких оценок содеянному следователем не дают.
Выходит, что однозначно утверждать, в какой рубашке был Повернов, находясь у Ондрина, какую рубашку у него изъяли и какую рубашку с микрокапельками крови представляют в суде, как единственное доказательство вины, невозможно.
Видимо, понимая шаткость своей позиции, сторона обвинения идёт дальше, и даже, к сожалению, рука об руку с представителем Фемиды, у которой, кажется, так же, как и фотографии из дела, исчезла с глаз повязка, символизирующая беспристрастность.
Желая «закрепить» рубашку как единственное доказательство, сторона обвинения приглашает, а судья допрашивает… кого вы думаете, читатель? Никогда не догадаетесь! Это просто сасовское ноу-хау! В суде в качестве свидетеля, присутствующего при проведении вышеописанных следственных действий, допрашивают адвоката, который защищает Повернова. Да-да, того, кто защищает обвиняемого в особо тяжком преступлении. И адвокат говорит: «Да-да. Это та самая рубашка».
Возникает, прежде всего, вопрос, который мы адресуем, в том числе и президенту адвокатской палаты господину Сергею Кочеткову: «Это вообще, адвокат? И как он мог быть заявлен свидетелем со стороны обвинения? И как суд всё это допускает?» Начинаем разбираться, а как вообще этот адвокат появился в деле. Выясняем, что сам Евгений Повернов его не приглашал. Значит, ему дали дежурного адвоката. Во-вторых, Повернов не писал собственноручно заявления о том, что нуждается в адвокате от государства. Всё напечатал следователь и дал подписать Повернову. Повернов заявляет, что не видел, что написано в документах, которые ему давал на подпись следователь, потому что у него не было очков. Результаты проведённой недавно у Повернова проверки зрения позволяют сделать вывод, что он, действительно, мог не видеть вблизи.
Продолжим далее о сасовских ноу- хау. Ещё одним свидетелем со стороны обвинения выступил… опять не поверите, читатель… сам следователь Сергей Савоськин. Тот самый, который возбуждал уголовное дело и потом доказывал, как мог, вину Повернова. Затем оперативники, допрашивавшие с пристрастием Евгения, в надежде получить от него признание. Их показаниями сторона обвинения пытает- ся «закрепить» в суде вину Евгения Повернова.
Даже начальника уголовного розыска допросили. Начальник этот почему-то крайне негативно охарактеризовал Евгения, назвав его, ко всему прочему, ещё и лживым. На чём основаны такие выводы начальника, к сожалению, осталось загадкой. Откуда начальнику уголовного розыска что-либо вообще было известно о жизни Повернова, который после окончания службы в Афгане тихо и спокойно жил в родном селе и ни разу в жизни, даже за ерунду какую-нибудь, да, вообще, ни за что не привлекался, также совершенно непонятно.
По крайней мере, сам Евгений Повернов крайне недоумевает, заявляя, что ранее не был знаком с этим начальником и не понимает, почему тот так негативно о нём говорит. Получается, что все вышеназванные и допрошенные в суде в качестве свидетелей лица, оперативники, следователь, адвокат и прочие так или иначе были заинтересованы дать соответствующие показания в суде. Да и как они вообще могли быть свидетелями, если по долгу службы выполняли свою работу. Вопросы не только в том, кого из них можно или нельзя было допрашивать. Вопрос: как их допрашивать? Ведь есть вопросы, которые согласно ст. 73 не подлежат выяснению у оперативных работников и прочих. Исключены они. То же самое, как нельзя допрашивать адвоката, кроме как в интересах лица, которого он защищает, и с письменного согласия подзащитного. В нашем случае получается, что все граждане, которые пользуются услугами адвокатов, находятся постоянно как бы под «дамокловым мечом», что адвоката, с которым они заключили соглашение по защите интересов, в любой момент могут допросить в суде, и тот даст против них показания. Всё-таки интересно, что по этому поводу думает Сергей Кочетков? Одним словом – сасовское ноу-хау.
Чтобы полнее представить события, происходящие сегодня в ходе судебных слушаний по данному делу в Сасовском районном суде под председательством судьи Н.И. Кирюшкиной, рассмотрим ряд ходатайств, заявленных недавно стороной защиты.
Одним из первых появилось ходатайство о признании протокола осмотра места происшествия незаконным. В ст. 164 п.5 УПК РФ говорится, что если в следственном действии участвуют эксперт, переводчик, специалист, потерпевший и т.д., все они предупреждаются об уголовной ответственности по ст. 307-308 УК РФ. Это императивная норма, которая как бы говорит, что если этого не сделать, то всё мероприятие не будет соответствовать норме Закона. Согласно данным протокола в мероприятии принимали участие два эксперта и двое понятых. Остальных присутствующих, видимо, просто не вписали, хотя там были и Повернов, и тот же начальник уголовного розыска. Все присутствующие должны были быть предупреждены об ответственности за отказ от дачи показаний и дачу заведомо ложных показаний, заключений. Эксперты не предупреждались.
Судья согласилась с тем, что пред- упреждения, действительно, не было, но, по её мнению, данный факт не может свидетельствовать о том, что протокол надо считать недопустимым доказательством. Вот так решила судья, и всё тут. Какие там императивные нормы в УПК?
Второе ходатайство касалось протокола выемки рубашки обвиняемого. Цифровой фотоаппарат не обозначен, обвиняемый был без очков и не видел, что он подписывал и т.д. Опять отказ в удовлетворении. Какие там нормы УПК, если они ни на что не влияют? Исчезли чудесным образом фотографии вещдока с неопознанного волшебного фотоаппарата, у которого ещё и карта памяти тоже исчезла – ничего страшного. Какая там рубашка была? А-а-а, вот даже адвокат говорит, что та самая и была. А вот ещё и следователь подтверждает, а вот ещё и оперативники обо всём, кроме того, что они делали с Поверновым с 4-го по 5-ое августа, тоже рассказали. И даже целый начальник УгРо, наверное, неспроста прилетевший среди ночи первым на место преступления тоже наговорил хорошо. Вот вам и доказательства вины готовы.
Какие там, к лешему, ещё ходатайства вы напридумывали? Зачем они нужны? Всё и так ясно. Убил. Вы спросите, почему убил? Да не просто убил, а можно сказать – забил с особой жестокостью, семь рёбер переломал и внутренности отбил? Вы спросите, какой у Евгения был мотив убивать старого приятеля и односельчанина? В материалах дела говорится о «внезапно (!) возникшем умысле на причинение телесных повреждений». Вы спросите, а как доказывает возможность возникновения у Повернова такого внезапного умысла маг и волшебный мастер по уничтожению вещдоков, следователь Савоськин. А вот это нам неизвестно. Об этом он ни-ни. Это, наверное, тайна за семью печатями? Видимо, Савоськину был дан тайный знак, разумеется, свыше, который он не смог представить в качестве доказательства в материалы дела, так как знак о внезапном возникновении злого умысла у Повернова тут же исчез.
Но остался знак злого умысла, видимо, у всех, кто по совершенно понятным и страшным причинам получил его, чтобы себе в угоду обвинить и найти хоть с небес, доказательства вины ни в чём неповинного, на наш взгляд, человека. Ведь все собранные доказательства по делу, однозначно, спорные, если их даже и посчитать надлежащими. Такие доказательства, если соблюдать положение Конституции РФ о презумпции невиновности не могут доказывать вины, не могут быть использованы против обвиняемого. Об этом и не только мы ещё поговорим.
А пока нам почему-то кажется, что в ходе последних судебных заседаний стал особо очевиден и обвинительный характер ведения самого судебного слушания. Почему-то приходят мысли о самом неприятном и трагичном: о сращивании обвинительной и судебной систем.
Ведь если положить на одну чашу весов преступление, совершённое простым гражданином, а на другую чашу преступление, совершённое должностными лицами, то последняя чаша окажется несравненно тяжелее. Любое преступление, совершённое от имени государства, несравненно ужаснее, так как не только распространяется на неопределённый круг лиц, но и является преступлением, совершённым от имени государства в отношении граждан этого государства. Страшнее подобных преступлений ничего быть не может.
Николай КИРИЛЛОВ