Кораблинская «Пчёлка»
Геннадий Андреев
Интервью с генеральным директором ООО «Пчёлка» Геннадием Павловичем Андреевым
Хозяйство ООО «Пчёлка» находится в деревне Гудово в Кораблинском районе. В этом году ему исполнится 13 лет. Однако, несмотря на название, здесь занимаются не только пчеловодством – есть и животноводство, и растениеводство. Но хочется отметить, что неслучайно все начиналось именно с пасеки. Вспомните, раньше не было в России деревни без своего местного пчеловода, у которого все покупали на зиму мёд. И ни одна такая деревня не была бедной, потому что пчёлка – живой барометр экологической обстановки, плодородия земель.
Именно с пасеки начал своё хозяйство Геннадий Павлович Андреев, генеральный директор «Пчёлки». С неё мы и начинаем нашу беседу.
– Геннадий Павлович, как правило, пчеловодство – дело семейное. В вашем случае это подтверждается?
– Я родился в Тульской области, а мои родители в Скопинском районе. Моя бабушка была из семьи пчеловодов. Отец всегда мечтал завести пчёл, и завёл их. Сам ульи строил. Я помогал ему в детстве – где подымаришь, где что. Какие же они были злые те пчёлы! Бывало, идёт человек по улице и запросто так получает укус пчелы. Целые семьи такие бывают. У меня одна такая злая семья имелась. Просто только подходишь на метр к улью, а они уже вылетают и атакуют. Что только с ней не делал: разделил, матку другую подсадил, но мало помогло. Одна из разделённых семей так и выродилась… От злости, наверно (смеётся — прим. автора). И мёда не давали. Сейчас у меня нормальные пчёлы – они подобрее среднерусских. Очень работоспособные. Если есть нектар, то работают день и ночь. Порода эта появилась в Карпатах. Там, видимо, надо было очень быстро собирать нектар, чтобы перезимовать. Те семьи, которые это не успевали сделать, погибали. Наша, среднерусская, пчела выходит на лёт и живёт не спеша. Такой у неё характер. Генетика. Но она трудолюбива. В Гудове и раньше пасека стояла, при Сельхозтехнике. Пчеловод ушёл, её выставили на продажу, и я подумал: почему бы не заняться пчелами, ведь когда-то мечтал?! Так всё и началось. Я вернулся на родину и почувствовал, как хорошо все же дома. Здесь приволье: тишина, речки Проня и Лоша, разнотравье. За те годы, которые жил в Подмосковье, куда уехал в трудные времена, в округе стало больше земли обрабатываться. Что опять-таки хорошо для пчёл. Лето было в этом году жаркое. Для них это хорошо, но если бы была влага – ещё лучше. Потому мёда меньше – сухота. Поскольку работы много и времени мало, качаем потихоньку и отдаем в продажу.
– Вы не только пчеловод, но ещё и фермер, получается: растениеводством тоже занимаетесь. Между тем, у фермеров и пчеловодов из-за химобработок нередко случаются конфликты. Дело доходит порой до суда.
– Люди легко подсчитывают стоимость меда и всех продуктов пчеловодства, а о пользе, которую приносят пчелы от опыления растений, порой не знают. Мы покупаем овощи, фрукты и не задаёмся вопросом, как они выросли. А ведь только благодаря пчелам они попали на наш стол. Благодаря пчеле развивается и наше сельское хозяйство. Даже самая современная техника не сможет заменить их. А живёт эта труженица 23 дня, работает каждый день и умирает в полете. Вот такой мой дифирамб пчеле. Пчёлы – помощники фермеров. Они на 30 % повышают урожайность рапса, гречихи, подсолнечника, кормовых трав. Их вклад в экономику в десятки раз превышает стоимость меда и всех продуктов пчеловодства вместе взятых. Если бы все фермеры помнили об этом, то конфликтов не было бы. Совсем. Но, что сделаешь, если химия идёт вперёд. Сельское хозяйство сегодня без неё невозможно. У нас тоже есть поля, которые мы засеваем разными культурами: гречихой, овсом, пшеницей, подсолнечником. Гербицидами, конечно, тоже против сорняков работаем. Овёс, правда, не обрабатываем из-за вики. Если обработать, то она будет уничтожена. Минеральные удобрения применяем. Луга обработали в прошлом году. В результате протеин стал очень высоким, солома овсяная – выше ГОСТа. После лабораторных заключений будем делать сертификат для возможной продажи в будущем. Стараемся все же химию использовать мало. За счет агротехники тоже можно бороться с сорняками. Поле надо готовить: перепахать, откультивировать, отдисковать. Чем раньше посеешь, тем лучше: сорняк не сможет пробиться через всходы. Но даже если приходится применить гербициды, фунгициды, то они не действуют пагубно на пчёл. Губительны инсектициды против вредителей. В этом году в округе у нас было в этом плане спокойно. Но там, где работают холдинги, и химобработкам подвергаются огромные площади, там у пчеловодов забот и тревог побольше.
– Геннадий Павлович, вы ещё и животноводством занимаетесь, что сегодня нечасто встретишь в небольших хозяйствах. Как оно сочетается с другими направлениями?
– Отказываются от животноводства большие предприятия, которые имеют возможность брать большие кредиты под небольшие проценты. Хотя и у них бывают проблемы. В нашем хозяйстве 160 голов КРС, в том числе 50 дойных коров. Дело это, конечно, хлопотное, но оно прекрасно сочетается с земледелием. Стараемся максимально использовать органические удобрения при выращивании сельхозкультур. Для этого приобрели уникальную установку, которая перерабатывает навоз в жидкое органическое удобрение. С одной закладки, если развести водой, получается 0,5 тонны удобрений. Она – аналог промышленной установки в Красногорском районе Подмосковья, к которой возят экскурсии. А ведь процесс, который в ней происходит, обычный: полезные бактерии уничтожают вредные, при этом выделяется метан. Через несколько дней, когда брожение заканчивается, получается натуральное органическое удобрение. В нём, в доступном для растений виде, содержится азот, фосфор, калий и другие микроэлементы. Через опрыскиватель удобрение можно вносить на поля. И не только. В прошлом году, например, мы яблони весной подкормили. Так осенью они еле устояли от изобилия крупных плодов. Вот так работает органика. К нам даже из Орловской области приезжали фермеры посмотреть на установку. Многие сельхозпроизводители не понимают, что такое химия: берут аммиачную селитру и считают, что она – не химия. А не химия – это навоз. Земля ей радуется. Если поставить задачу – прийти к экологически чистым продуктам, то её только за счет органики и можно решить.
– Геннадий Павлович, ваши бурёнки, мы видели, на открытом выпасе. Это раньше было привычной картиной в сельской местности, сейчас – редкость.
– Я сторонник такого содержания коровок. На пастбище. Животное оживает после зимних стояний. Всё лето и до глубокой осени они у нас на свежем воздухе по восемь часов. Ведь физиологическое состояние животного, как и человека, зависит от движения. Они пасутся на заливных лугах, едят сочную траву. Мы построили им навес от солнца, воду свежую привозим. Дважды в день они приходят на ферму. После пастбища даём кукурузу, комбикорм. Всё это, конечно, влияет на качество молока. Оно настоящее, деревенское. Молоко сдаём в Кораблино. В этом году мы хотим поставить молокопровод, сделать полностью ограждение по периметру, чтобы не забирались дикие животные, которые являются разносчиками болезней. В следующем году планируем достроить вторую ферму и пополнить стадо, прикупить новую технику – культиватор, дискатор. Может быть, в лизинг. Посмотрим. Техника у нас вся или белорусская, или наша, российская. Можно, конечно, взять импортную, и потом просто «протянуть ноги» – цены нереальные. Так что работаем на отечественной.
– В наше время, когда с экологией не все благополучно, возможно, получать экологически чистые продукты?
– Цивилизация движется вперёд, её не остановишь. Сегодня создаются продукты питания, которые вкуснее натуральных. Делается это за счет различных добавок. Качество, польза для здоровья человека отходят на последний план. Это называется «бизнес». Поел человек хороший продукт – радуется жизни. Поел плохой, но вкусный, – побежал в аптеку. И здесь тоже – бизнес. Ритуальные агентства работают без передыха. Это тоже – бизнес. Время органических продуктов придёт. Они и сейчас ценятся, но со временем они станут доступны лишь для отдельной части общества, для людей с деньгами. Мои родители вышли из деревни, ели натуральные продукты. Я колбасу до 20 лет не знал. Сырокопченую, когда впервые «встретился», выкинул: думал плесень на ней! В хозяйстве у нас поросят держали, огород 16 соток был. По 5-6 тысяч корней помидор выращивали на продажу дачникам. Мама всегда, как сейчас бы сказали, в «теме» была. Она в 80 лет укроп-петрушку продавала и говорила: все заканчиваю с этим бизнесом, в деньгах путаюсь. Вот такая сила, энергия была. А сегодня иммунитета для такой активной жизни нет у людей.
Ведь, посмотрите, что происходит с деревней, основным поставщиком натуральных продуктов. Она еле жива, хотя, надо признать, уничтожение российской деревни началось, конечно, не вчера. У нас была середняцкая семья. Когда началась коллективизация, отец отвёл на общий двор корову и лошадь. И плакал. В Гудове раньше хорошая ферма была. Почему в Белоруссии нет разваленных ферм? Всё чистенько и хорошо. Они сохранили своё сельское хозяйство, свои деревни и сёла. Сельскохозяйственные холдинги, которые сегодня работают в Рязанской области, не способны сохранить, а тем более – возродить деревню. Мы ещё не знаем, кто стоит за этими гигантами. Господь Бог держит Россию, а люди не понимают этого. И всё же возрождение деревни идёт. Для примера – наше Гудово. Места здесь красивые, газифицированы дома. Вода отличная, лучше, чем в магазинах. Мы проверяли: накипи вообще нет! В прошлом году асфальт сделали – администрация местная постаралась. Чуть трещина – ремонтируют по гарантии. Появилась дорога, и цены на дома сразу поднялись. Люди приезжают, покупают, участки берут, строятся. Возвращаются те, кто когда-то уехал в Москву. А многие на лето приезжают с внуками. Потихоньку все оживает. И это радует. Мы всегда хотим быстрого движения, но оно ведёт к разрушению. У нас промышленность в советское время неплохая была. Люди работали, зарплату получали. А потом мы захотели быстрых перемен… И что получилось в результате? Обновление все равно идёт. Мы пока не знаем, что делать, но если затронем систему, она разрушится. Вслед за этим разрушится и государство. Лучше критики – это работа. Мы создали, кто-то еще создал, вот и страна лучше становится. Я против революций. Моё хобби – работа. Мне даже говорят: «Все работают, чтобы жить, а у тебя, наоборот – ты живёшь, чтобы работать».
Внешняя жизнь, конечно, сказывается на небольших хозяйствах, таких, как наше. Вот, к примеру, на зерно цены не поднялись. Ближе к весне они, конечно, подрастут, но этого благоприятного момента дождутся только те, кто имеет хранилища. Многие продадут полученный урожай осенью, потому что надо долги отдавать, кредиты платить. Производитель получает минимум за свой труд. И это несправедливо.
– Геннадий Павлович, чтобы развиваться дальше, чего не хватает?
– Проблемы решаем, как говорится, по мере поступления. Не хватает «качественных» людей, специалистов, особенно в сезон. Сейчас у нас работает 12 человек. У нас сегодня тысяча гектаров. Мы хотим увеличивать посевные площади, но конкурировать с холдингами, которые деньги не считают, трудно. Одно хорошо, что сегодня Россельхознадзор взял под контроль купленные, но не используемые земли. Не обрабатываешь три года – возвращай. И это правильно. Земля не должна быть брошенной только потому, что её купили. Ей нужны забота, любовь и преданность людей.
Галина МАЗНЕНКО
