«Жалко мне только душу мою»
12 мая исполнилось 75 лет прозаику, публицисту, члену Союза писателей России Анатолию Смирных. 58 лет из этого возраста писатель отдал русской литературе.
Рязань, 17 мая — Областная Рязанская Газета Как известно, 2015 год Указом Президента России Владимира Путина объявлен Годом литературы. «Областная Рязанская Газета» продолжает серию публикаций, в которых будет знакомить читателей с рязанскими авторами и их произведениями.
Впервые стихи Анатолия Смирных были напечатаны в 17 лет. В Рязань писатель приехал 7 августа 1966 года, в возрасте 26 лет, и уже с тех пор состоит на учёте в Рязанском отделении Союза писателей России, а раньше – СССР.
Анатолий Смирных автор романа «Карьера»; книги повести, новелл и рассказов «По извечному пути»; поэмы «Дети земли»; очерков «Апокалипсис». Писатель публиковался в журналах: «Москва», «Наш современник», «Смена», «Молодая гвардия», «Россияне», а также в альманахах «Подвиг», «Поэзия».
Сегодня мы предлагаем читателю отдельные выдержки из очерка писателя «Для памяти загни страничку», в котором прозаик рассказывает о себе.
«Есть в многоликой России край Орловщина, где 12 мая 1940 года появился на свет я, русский литератор, Смирных Анатолий Павлович.
Отец мой – Смирных Павел Иванович погиб 2 августа 1943 года и похоронен в братской могиле. Я живу с крепким убеждением – мой отец погиб за великий смысл своей жизни: за Россию, за русскую землю и её народ. Если бы я не уверился в этом, я никогда не стал бы писателем, и я никогда не обрёл бы непоколебимый русский образ мыслей и незаменимую для меня русскую самость.
Мать моя – Смирных Дарья Фёдоровна, в девичестве Брусова. Мать всю жизнь проработала в колхозе. Рано подорвала своё здоровье.
Бедные условия деревенской жизни разбросали моих братьев и сестёр по всей России и даже Союзу. Это ещё более отяготило и осиротило нашу разбросанную жизнь.
Сегодня, с высоты своего возраста, я всё чаще признаюсь себе: да, я искренне сожалею, что судьба позвала меня на стезю писательства. Сожалею потому, что я так и не смог полностью реализоваться посредством слова; сожалею потому, что жизненный подвиг – быть русским литератором, ибо он, ответственный творец, не просто поэт или прозаик, он – духовный ориентир нации.
В Москве я прошёл жёсткую профессиональную выучку литераторства. Это позволило мне добротно освоить писательскую кухню и окончательно убедиться, что русский социальный реализм – это мой стиль, это моя душа.
И потому с тяжёлым сердцем, понимая всю ответственность перед Нацией, я Волею Судьбы создал «Апокалипсис руссов». Это отчаянный, но смею надеяться, не безнадёжный призыв моей гражданской совести…»
А вот фрагменты из очерка автора «На свете счастья нет»:
Невольник света
«Глубоко несчастной представляется мне женитьба Пушкина на красавице Наталье Гончаровой. Можно воспевать и помнить чудные мгновенья женской красоты, но каждодневно жить с ней – смертельно опасно для творца, ибо дар божий – талант и женская блистательная красота – вещи явно несовместимые. У русского поэта одно любовное предназначение – воспевать Россию: она ему и невеста, и мать, и дочь.
Поэт и баснописец
Пушкин бедным человеком никогда, по-моему, не должен был числиться, хотя о его бедности распространялись многие авторы. Сам царь относился к нему отечески, пусть нам постоянно внушали обратное. Факты свидетельствуют, что Николай I всё-таки больше благоволил поэту, чем угнетал его личной опекой. Когда Пушкин женился, то молодожён получил место по государственной службе с окладом в пять тысяч рублей годовых. Много это или мало? Для сравнения скажем, что именно в это время баснописец Иван Крылов, снимающий квартиру в Санкт-Петербурге и содержащий мать с одной служанкой, получал за своё место, тоже по государственной службе, всего лишь двадцать пять рублей в год.
Рубеж гения
Отдельные поэты (а их в России во все времена – всего лишь единицы) всегда очень трудно перешагивают возраст Пушкина. Через рубеж гения они перебираются, как через труднодоступный пик.
– Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит…
А мне и сейчас видится та высокая – на лобастом взгорье – могила; та низкая окрестность вокруг; и та тропка в парке, по которой я иду, иду, иду с 20-летнего возраста.
–…Давно завидная мечтается мне доля –
Давно, усталый раб, замыслил я побег…
Да, такое мог написать не просто усталый, а ещё и величественный раб, отмеченный печатью Судьбы, печатью самой России.
Январь 1999 года, д. Липовец, г. Рязань».
Небезынтересны заметки Анатолия Смирных из его очерка «Мы вышли в сумрак», в которых писатель рассказывает о своих товарищах по перу.
«И тут самое время вспомнить моих рязанских незабвенных товарищей, являвшихся по праву творчества вернейшими подданными пера.
В таком ряду я первым назову Анатолия Сенина, душевная колоритность и талант которого так и не раскрылись в соразмерную поэтическую силу. Анатолию Сенину надлежало стать заметной литературной личностью. Но ожидаемого не произошло. После выхода в свет первых двух стихотворных книжек, он слишком поспешно уверовал в свою завершённую значимость. Прекрасно понимая устройство стиха, и, зная, что поэзия требует беспрерывного усовершенствования, он, тем не менее, внутри себя не захотел иметь неумолимого критика.
Поразительно похожая участь произошла с Валерием Авдеевым. Место редактора в Рязанском филиале как бы возвысило его над остальными – он ещё совсем молодой, а уже оценивал рукописи более опытной и более старшей пишущей братии. Льстивые языки наперебой принялись твердить: он – гений. Ну, как тут не закружиться головке!
Валерий Николаевич Авдеев родился и все свои образные навыки обрёл в деревне. Даже этим он являлся для меня дорогим товарищем. И умирать он уехал к себе. Он отвечал всем критериям русской талантливости. Попади он в другую среду – по-настоящему взыскательную и требовательную – он, безусловно, становился не рядовой творческой личностью
Более определённая ситуация сложилась у Евгения Маркина. В качестве комсомольского поэта начинал он стремительно. Молодёжные журналы Москвы охотно печатали его пропагандистские материалы. В Рязани за ним постоянно волочился шлейф завистников и поклонников… Чаще всего сумбурное застолье происходило в свободно доступном кафе со странным названием «Рваные паруса».
Рязанским явлением предстала читателю поэзия Александра Архипова. Этот поэт – уникальная, по своей самобытности, личность. Он всю свою жизнь работал электриком – и всё время многовольтными лампочками включал для читателей свои яркие стихи. Лёгкие, не замысловатые они походили на украшенную гирляндами улицу, от кружевного многоцветья которого даже рябило в глазах.
Прелюбопытнейшим индивидом ещё при жизни слыл Алексей Корнеев. Когда Алексей находился в порыве нежности, то настойчиво приглашал меня отправиться пешком – прямиком через поля – в Пушкари, в оставленный дом своих родителей. Там, по его патетическому заверению, под фундаментом хоронилось 120 заряженных и пригодных к делу пушек. И стрелять они станут, уверял пушкарь Алёша, в свой положенный срок. А такой момент обязательно наступит».
В одном из своих стихотворений Анатолий Смирных признаётся: «Усыхает любая стопа. Зарастает любая тропа. Не тужу, не скорблю, не молю – жалко мне только душу мою». Так пожелаем ему, прозаику, поэту и публицисту душевного успокоения и творческой радости.
Лариса КОМРАКОВА
