Между слонами и стихами
В гостях у «Областной Рязанской Газеты» поэт, член Союза писателей России, старший помощник прокурора области Дмитрий Плоткин, который известен в Рязани, да и за её пределами, как руководитель расследований в отношении «слоновской» и «айрапетовской» преступных группировок.
— Дмитрий Матвеевич, когда вы начали писать стихи?
— Начал писать ещё в детстве и, как это бывает почти у всех, вначале в стол. И нигде не печатался. Но вот однажды журналистка Ирина Челиканова, с которой мы совместно готовили материал о маньяках, увидела мои стихи и предложила посмотреть, а потом отнесла в издательство «Пресса». В то время издательство возглавляли Оксана Гоенко и Нурислан Ибрагимов. Так и вышла моя первая книга «Багряный дождь» в 2001 году.
— У вас ведь есть и научные книги?
— Да, есть и научные, и книги по бандитизму. В соавторстве с моим научным руководителем профессором МГЮА Евгением Петровичем Ищенко вышла книга «Новейшие методы исследования вещественных доказательств в криминалистике». Книга написана по мотивам моей диссертации. Мы доказали, что каждый предмет имеет свои «отпечатки пальцев». Этого никто в мире не доказывал.
Бывший рязанский научно-исследовательский институт (НИТИ) в советское время работал на оборонку, и там была аппаратура, созданная для проверки чистоты материала в электронике. Такой аппаратуры нигде в мире не было. Одно время в Советском Союзе перестали взлетать ракеты. Оказалось, что микросхемы в этих ракетах практически не работают: из 1000 работала одна. Никто не мог понять — почему такое происходит. Тогда привезли микросхемы в Рязань, как раз на эту аппаратуру. Выяснилось, что в неработающих микросхемах было значительное превышено количество натрия. Стали смотреть — откуда натрий? Пошли на производство. А натрий (соль) содержится в коже человека. И женщины, которые эти микросхемы делали, стали снимать платочки, чтобы голова дышала. И невидимые частицы эпидермиса кожи стали оседать на микросхемы, из-за чего и произошло превышение натрия на микросхемах. Женщинам велели одеть косынки, и ракеты в СССР вновь полетели.Эта аппаратура могла изучать фоновые микропримеси вплоть до одного атомного слоя. И когда в 90-х годах в стране началась разруха, а в электронике эта аппаратура стала не нужна, то у меня возникла идея перепрофилировать это на криминалистику.
Типография Hot print полиграфия наклейки
Благодаря изобретённому методу можно определить: откуда наркотики, где росли, в каком районе. Практически это позволяет ответить на любой вопрос по вещественным доказательствам: контактировал предмет с другим предметом или нет, был ли этот предмет на месте происшествия, убили ли им или нет. Никто в мире этого не делал — только мы в Рязани сделали.
Был случай, когда пьяный мужик вышел ночью с ружьём на балкон и стал стрелять и попал в стоявшего милиционера. Причём пуля была — на медведя. Милиционеру крупно повезло — пуля попала в кобуру, в которой находился пистолет, поэтому он получил только ушиб. А тогда — это ещё советские времена — наказание за посягательство на жизнь сотрудника было вплоть до смертной казни. Подозреваемый вопит, что не видел милиционера и вообще стрелял в другую сторону. А как доказать? Ведь пуля попала прямо в живот милиционера. И тогда применили этот метод. И оказалось, что на пуле, которая попала в кобуру, были следы стены, асфальта, автомашины (металла) и следы кобуры, то есть было доказано, что он на самом деле стрелял совсем в другую сторону, а это был случайный рикошет. Его судили за хулиганство и отпустили — условно дали, то есть от этой экспертизы зависело: расстреляют человека или дадут условно.
— Когда ловили «слонов» — страшно не было?
— Я всегда говорю — если страшно — иди, торгуй пирожками. Я знал, что меня хотят убить и разработал концепцию, когда убивать кого-то было даже бесполезно. Следственная группа состояла из 12 человек, то есть кроме меня ещё 11 следователей, и если со мной что-то случится — приедет из Москвы ещё
20 человек. Поэтому у нас в Рязани никто из следственных, оперативных работников, а также потерпевших — не погиб. Ну когда уже ситуация назрела — мне дали охрану, по 3 офицера СОБРа ежедневно. И в магазин за бутылкой молока с охраной ходил.
— Расследовать дело — это, наверное, в чём-то сродни творчеству?
— Да, это та же поэзия или сценарий. Когда работаешь с преступником, то ты должен мыслить, как он. Однажды я работал с убийцей детей. Он сидит в камере — а я сижу в кабинете выше через 2 этажа. И вот я думаю об одном, и ко мне вдруг приходит охранник и сообщает, что преступник сидит и кричит: «Скажите Плоткину, чтоб вот так не делал!» А я только что действительно так хотел сделать. Потом ещё так же. Причём доходило до того, что у нас на какой-то момент был фактически один мозг: я знал, что он думал, а он знал, что думал я. Такое происходит, конечно, только тогда, когда достойный, умный противник.
И ещё был феноменальный случай. Мы взяли киллера, и он обмолвился, что у него остался один невыполненный заказ. Путём следственных действий я выяснил, что речь идёт о моём соратнике Олеге Ла-гуткине, который был замруководителем СОБРа, воевал в Чечне. А когда я вёл дело «слонов», то он был начальником моей охраны. Я ему позвонил, пригласил приехать и организовал уникальную встречу: киллер, несостоявшаяся жертва и следователь. Сидели, пили чай и вдруг они выяснили, что вместе воевали в Чечне. Только Олег как командир официальных войск СОБРа, а сегодняшний киллер — с казаками. И воевали на одних позициях, в одном районе Грозного. Даже вспоминали — где какие дома, какие надписи там были написаны краской. В результате закончилось тем, что киллер говорит: «Мы с тобой воевали, а тут разная перхоть нас с тобой заказывает». И кончилось встреча братанием, и киллер рассказал о заказчике.
— Вернёмся к поэтическим книгам. Когда вышел второй сборник?
— Я подумал, что пора вступать в Союз писателей России, но для этого необходимо было две книги. Я поехал в отпуск в Прибалтику, и там за месяц написал вторую книгу стихов «Линия абсурда».
— Откуда появилось такое оригинальное название?
— Я очень долго думал над названием, позже даже сформулировал определение книги: «Линия абсурда -она разделяет государства и народы, мужчин и женщин, души и судьбы, она на вашей ладони, в вашей жизни, она бесконечна как окружающий нас мир. Абсурд — это и отношения между мужчиной и женщиной, и непонимание между мужчиной и женщиной, разница в мироощущениях». Я попросил оформить эту книгу двух художников: Нурислана Ибрагимова и саратовскую художницу Ирину Никонову. В этих рисунках очень отчётливо проявился мужской и женский взгляд на абсурд. Мужские рисунки полностью законченные, а женские — обрывистые.
— Третья книга тоже названа довольно символично — «Знак перехода».
— Да, «Знак перехода» — это переход из одного состояния в другое — переход души, переход людей, переход веры. Книга появилась в то время, когда элементарно не было денег на издание, тогда и решили сделать, как в 20-е годы XX столетия — на простой бумаге. Издали в простом дешёвом варианте, даже не в типографии.
— У вас много песен, написанных в соавторстве с композитором Александром Ермаковым.А песню «Ребята, не пришедшие с войны» исполняет народный артист России Геннадий Каменный. Как пишутся песни?
— Вначале пишу тексты, а не музыку, как другие. Хотя могу взять гитару и задать ритм. Вот четвёртая книга у меня как раз сборник песенной поэзии «Земля любви» и ещё вышел музыкальный альбом «Вы посмотрите женщине в глаза».
Песню «Ребята, не пришедшие с войны» писал практически всю жизнь. Начало песни написал ещё студентом в институте, а потом, когда первую книжку издавал, хотел это стихотворение тоже поставить в книгу, но первый редактор Геннадий Цуканов отговорил, сказав, что надо ещё поработать над этим стихом. А чуть позже Александр Ермаков увидел это моё стихотворение и попросил написать рефрен, что я тут же и сделал.
— У вас вышел, можно сказать, итоговый сборник «Неземная осень.
— Да, пятый сборник «Неземная осень» создавался 10 лет и три года — всё потому, что это, действительно, плод десятилетней творческой работы, а ещё три года понадобились, чтобы скомпоновать произведения, выстроить художественную линию, и поработать над оформлением. «Неземная осень» вышла тиражом 3000 — с золотистым теснением, но был сделан и эксклюзивный вариант — 100 экземпляров с позолоченными корешками.
— Есть желание написать прозу, связанную с вашей профессиональной деятельностью?
— Нет. Я столько уже написал уголовных томов. По «слоновекой» группировке — 99 и по «айрапетовской» — 99. В среднем в одном томе 350 листов. Вот и считайте, сколько написано.Честно говоря, мне эти преступления надоели за 25 лет следственной работы. Хочется писать о нормальных людях, которыми можно гордиться. Есть мысль рассказать об интересных встречах, в том числе и с преступниками, раскрыть человека через его душу.
Лариса КОМРАКОВА
