Мерцающая глубина Валерия Самарина
В гостях у «Областной Рязанской Газеты» поэт, член Союза писателей России, лауреат Всероссийской литературной премии Андрея Платонова Валерий Самарин.
Рязань, 05 февраля — Областная Рязанская Газета.
– Валерий Серафимович, давайте начнём с самого начала – когда было написано первое стихотворение? И был ли первый звук, толчок, от которого родилось поэтическое слово?
–Это было давно, в школе. В то время я относился к литературе, как и все мои одноклассники – по сути – никак, просто учился. Я не увлекался ни стихами, ни прозой.
Хотя книжки, конечно, читал. Мне нравилась проза Лермонтова и Пушкина. Но однажды меня потрясли стихи Есенина. И вот что поразительно – после прочтения стихов Есенина у меня в душе что-то зашевелилось, как иной раз родничок шевелится в почве. Мне захотелось что-то написать и у меня что-то получилось. И я, конечно, вообразил, что я поэт.
После стихов Есенина передо мной словно бы открылись тропинки к другим авторам. Я стал интересоваться литературой. Вскользь прочитал теорию стихосложения, узнал, что такое рифма – представляете, даже этого не ведал. Но не в теории дело…
Парадокс: в 4-5-х летнем возрасте, когда мне читали стихи, я их легко запоминал. Однажды в вагоне поезда читал наизусть басни Крылова. Мне было года четыре и, по словам матери, я поражал слушателей своей открытостью и памятливостью. Все пассажиры вагона собрались и слушали меня. Один пассажир пришёл из соседнего вагона, попросил меня почитать и пообещал дать часы. Я прочитал, а он часы не дал. Я разревелся от обиды. Тогда пассажиры, возмутившись, вывели этого дядю. Только после этого я успокоился.
Компания Гильдия мастеров качественно выполнит любой ремонт и отделку квартир в Рязани
А вообще, я думаю, это природный дар – слагать стихи и чувствовать какую-то внутреннюю музыку. Когда я долго не пишу, мне как-то не по себе, хотя считаю, что поэты – это не только те, кто пишет с большим смыслом и складно, но и те, кто, по словам Александра Блока, «любит небо и землю больше, чем рифмованные и нерифмованные строчки о земле и о небе».
– Сколько у вас книг?
– У меня семь книг: «Зрение сердца», «Мерцающая глубина», «И светом полнится дорога», «Смысл жизни», «Обретение истины», «Жива Россия – и совесть на земле жива!», «Солнце перелистывает дни».
Первая книга «Зрение сердца» вышла в 1988 году, а последняя, на сегодняшний день, книга «Солнце перелистывает дни» три года назад. Кроме того, есть сборник стихотворений с символическим названием «Изба», вышедший, как и книга «Зрение сердца», в московском издательстве «Молодая гвардия» тремя годами раньше. Сборник коллективный, из трёх авторов.
– Были в вашей жизни какие-то необычные случаи, события, связанные с творчеством?
– Мне запомнился один случай. Это было в 2003 году. Захожу однажды в писательскую организацию, и там Николай Васильевич Молотков спрашивает меня: «Валерий Серафимович, а у вас в Эстонии есть родственники?» «В Эстонии? – я очень удивился. – Нет, какие там могут быть родственники? Кроме России, у меня нигде родственников нет». – «А вот письмо пришло на главпочтамт и подписано: «Поэту Самарину». И всё – больше никакого адреса».
Вероятно, работники почты догадались отнести письмо по назначению. Я его открываю и вновь удивляюсь: пишет женщина, что 15 лет назад мама принесла ей сборник «Зрение сердца» (именно тогда, в 1988 году и вышел мой первый сборник «Зрение сердца»). Она в это время болела, и некоторые стихи подействовали на нее, скажем так, оздоровительно. Я, разумеется, ей ответил…
– Где вы печатались?
– Первая публикация была в «Рязанском комсомольце» после армии в 1973 году. В начале 80-х кое-что было напечатано в Москве. Например, в «Нашем современнике» за 1985 год рядом с «Ладом» Василия Белова напечатали моё стихотворение «Войду под сумрачные своды». Хотя и одно стихотворение, но я порадовался, потому что в таком журнале напечататься было сложно. Позже появились публикации в журналах «Дружба», «Студенческий меридиан», «Молодая гвардия»… Публиковался и в тамошних газетах: «Литературной газете», «Литературной России», «Завтра». Последняя подборка – восемь стихотворений – состоялась в журнале «Наш современник» в 2014 году.
– Расскажите о себе…
– Родился я в селе Нижние Мельницы Белгородской области, где прожил 10 лет. Меня, без преувеличения, воспитывала природа. Потом родители переехали под Рязань. И школу я окончил уже в Рязани. После армии учился в педагогическом институте на филологическом факультете… Спустя какое-то время после окончания института попал в Мещёру, и живу там почти 40 лет. И, в общем, не жалею. Я и в лесу, и на кране поработал. И, может быть, не стоило с тамошнего рабочего места уходить.
Однако писатель Анатолий Овчинников убедил меня перейти в «Бюро пропаганды». Года два- три был чиновником, если так можно назвать обычного литсотрудника… И в издательстве «Узорочье» немного поработал. Но я всегда себя считал и считаю рабочим человеком. Могу делать многое физически. И в 90-е годы приходилось калымить, что-то строить. На мой взгляд, человек, не повидавший жизни, из кабинета в кабинет переходящий, вряд ли что-то путное напишет. Ведь у кабинетных работников постижение мира совсем иное, чем у человека, непосредственно с ним соприкасающимся.
– В вашей жизни бы учитель или, быть может, какой-то образец, который повлиял на ваше творчество?
– После того, как я открыл для себя мир поэзии, на меня действовали очень многие поэты. Я заново открывал Лермонтова, Пушкина, Тютчева, Заболоцкого, Павла Васильева, Николая Рубцова.
Когда я поступил в пединститут на очное отделение, со мной поступили туда же Валерий Авдеев и Валерий Кудряшов, впоследствии тоже выпустившие книги и ставшие заметными творческими людьми. Мы ещё были студентами, а именно к нам стали ходить известные поэты Анатолий Сенин и Александр Архипов и не только они. Нашим кумиром в студенческие годы был Николай Рубцов. Мы любили петь песни на его стихи. Из ушедших рязанских поэтов мне ближе всего Иван Бауков и Евгений Маркин.
А по поводу моего творчества у профессора Ольги Ефимовны Вороновой есть довольная большая статья «Обретение истины», опубликованная в «Рязанских ведомостях». Там говорится обо мне, как о поэте, «упорно идущем своим собственным путем», об «экологически чистых стихах», о традиционной связи с Есениным на уровне постижения природы, об образности и т.д. Да, без природы я точно не могу. Но я бы сказал, что мне ближе линия Тютчева, в которую входят Николай Заболоцкий, Николай Рубцов, Алексей Прасолов…
Образцом является классика.
– Вы много редактируете?
– Редакций бывает очень много, особенно на уровне четверостиший. Есть многовариантные стихи. Некоторые из них в дальнейшем я постараюсь опубликовать с комментариями.
–А какая книга вам более дорога?
–Мне все книги дороги. В последнюю книжку «Солнце перелистывает дни» больше всего вложено, она и по объёму больше. В дальнейшем – если здоровья хватит, то появится проза. Хотя и сейчас у меня есть прозаические вещи.
– Многие авторы считают, что творчество – это тяжёлый труд, каторга. А для вас творчество – это каторга?
– Отчасти – каторга, потому что всё идёт через выматывание нервов. Но без этой каторги нельзя ничего путного создать. Даже если пишется быстро и легко, то все равно человек до этого или думал о чем-то много, или переживал о чём-то сильно. Если не переживаешь, не вступаешь в гармонию с миром – то вряд ли произведение состоится. Автора можно очень быстро узнать по его стихам – никуда не денешься, там весь внутренний мир человека отражается.
– Вы – написали новое стихотворение. Кому, в первую очередь, вы его покажете? У вас есть такой человек, мнению которого доверяете?
– Первый человек – это жена, а второй – я (улыбается – прим. автора). Жена порой очень тонко чувствует. Бывает, скажет, вот здесь что-то неточно. Я возмущаюсь – всё тут точно, а потом, смотрю, и правда, интуитивно она правильно мне всё сказала. Конечно, читаю еще кому-то, хотя и очень редко.
– Творчество для вас это что – хобби, смысл жизни, потребность души?
– Не хобби и не смысл жизни. Понятию « Смысл жизни» трудно дать определение. Хотя у меня есть книжка «Смысл жизни». В каждую книжку вкладываешь что-то из глубин души и открываешь этот смысл жизни.
Пожалуй, творчество – душевная потребность, которая опять же является чем-то природным.
Эта потребность заключается в том, что когда душе по-настоящему чего-то не хватает, то она начинает метаться, как собака на цепи, и тогда ждёшь какого-то озарения. Вот последние два года у меня очень большая занятость. И я в эти годы, к сожалению или к пользе, редко держал ручку в руках. Хотя мысли и чувства, записи в памяти от меня никуда не убегали. И опять как-то не по себе, – значит, что-то должно появиться снова.
Лариса КОМРАКОВА