Легко ли выиграть суд?
Часто мы слышим совет: подавай в суд. Легко ли гражданину выиграть суд? Эту тему обсудил обозревать «Российской Газеты» Валерий Выжутович с социологом, ректором Европейского университета в Санкт-Петербурге, научным руководителем Института проблем правоприменения Вадимом Волковым («Российская Газета» от 22 мая 2019 № 108 (7866)).
По данным «Левада-центра», восстановить свои права в случае их нарушения считают возможным только 25 % респондентов. О невозможности отстаивания своих прав говорят 62 % опрошенных. Каковы особенности судебных споров граждан, предприятий, компаний с государственными структурами? Кто и в каких случаях здесь проигрывает, кто и когда побеждает?
Вадим Волков начал разговор с информации,что государственные органы — чемпионы по мелким искам. Почти четверть гражданских исков против граждан генерирует Федеральная налоговая служба. Но надо понимать, что подавать судебные иски налоговую и другие госорганы обязывает закон. Они должны это делать при превышении пороговой суммы задолженности в 3 тысячи рублей. Это при том, что час работы среднего судьи стоит 3 240 рублей, а стоимость рассмотрения одного дела, по нашим расчётам, — около 9 000 рублей. А если посмотреть на статистику арбитражных судов, на тот сегмент судебной системы, в котором участвуют только юридические лица, то здесь самый активный истец — Пенсионный фонд, он генерирует 17 % всех дел (340 тыс. из 1,94 млн), причём медианная цена иска (т.е. наиболее распространённая его величина) составляет 500 руб.
С экономической точки зрения, поведение многих госорганов в судах нерационально. Расходы казны (читай — средств налогоплательщиков) на взыскание недоимок выше, чем их сумма. Рациональный субъект бы так себя не вёл, но здесь мы, по-видимому, имеем особый вид публичных расходов — что-то вроде затрат на легитимацию самой процедуры взыскания. Мировые суды сразу выписывают судебные приказы, а в районных судах эти иски удовлетворяются на 99 %, то есть в этом сегменте судебная система выступает как особая государственная канцелярия, не более того.
На вопрос обозревателя газеты: это относится ко всему государству и всем типам судебного процесса, Вадим Волков ответил, что для исследователя нет государства «вообще», а есть отдельные госорганы, которые в судебной сфере ведут себя совершенно по-разному. Есть уголовный процесс, где государство в лице прокуратуры поддерживает обвинение в суде против частного лица или группы лиц. Есть административные правонарушения, которые граждане могут оспаривать в судах. Есть гражданские иски госорганов против граждан или иски надзорных органов к частным компаниям. А есть, например, государственные компании, которые стремятся реализовать свои интересы через арбитражные суды. Когда госкомпании в арбитражном процессе спорят с какими-нибудь частными компаниями — это спор с государством или не с государством? Так вот, во всех этих и других категориях шансы выиграть суд совершенно разные.
Для оценки шансов гражданина в судебном состязании с каким-нибудь государственным органом Вадим Волков привёл данные статистики Судебного департамента при Верховном суде: в делах публичного обвинения, то есть с участием прокурора. Оправдательные приговоры в 2018 году составили 0,17 %. Но есть и дела частного обвинения. Это «умышленное причинение лёгкого вреда здоровью», «побои» и «клевета». В этих случаях гражданин сам идёт в суд и сам выступает обвинителем. В этих случаях в среднем 30 % оправданий или прекращений по реабилитирующим основаниям. Но если по тем же статьям было проведено предварительное расследование, то в суде появляется гособвинитель — и тогда доля оправданий уже всего один процент. По тем же статьям частного обвинения.
Вадим Волков высказал своё согласие с мнением, что устойчивость служебного положения судьи зависит от того, какие решения он принимает в спорах граждан с государством. Судья понимает, что любой оправдательный приговор несёт в себе риски, что это конфликт. Во-первых, оправдательный приговор обязательно будет обжалован прокуратурой. В жизни судья руководствуется не только законом и своим внутренним усмотрением, а оценкой рисков и последствий принятого решения для собственной карьеры. Потому что отмена приговора может повлечь дисциплинарные меры. Судья знает, что прокурор будет обжаловать оправдательный приговор, и далее дело будет рассматривать вышестоящий суд. Оправдательные приговоры отменяются в три раза чаще, чем обвинительные. Поэтому судья не хочет рисковать. Его за отменённый приговор председатель суда не похвалит. И если судья будет раз за разом считать доказательства недостаточными и выносить оправдательный приговор, то рано или поздно судебная система найдёт способ от такого судьи избавиться. Потому что его оправдательные приговоры вызывают должностные взыскания в прокуратуре и следственных органов и в итоге — межведомственный конфликт. Если говорить об обвинениях в административных правонарушениях, то у граждан неплохие шансы их оспорить. Активность много значит.
В гражданских спорах с госорганами, если в роли истца выступает гражданин, то в 79 % случаев он одерживает победу. А если истец государство, то в 95 % случаев выигрывает оно. Как видим, разница есть, но она не столь существенна, как в административных спорах. Здесь же государство выступает не как орган власти, а как сторона какого-то гражданского отношения, то есть речь может идти о неких гражданско-правовых актах, договорах. Ну и, конечно, здесь играют роль квалификация юристов, качество представленных документов.
Государственные органы подают типовые иски. И во многих спорах государство — повторяющийся игрок. Есть юристы, специализирующиеся на налоговых спорах. Есть те, чья специализация — земельные отношения или, например, нарушения природоохранного законодательства. Повторяющийся игрок за счёт своего опыта и за счёт того, что у него юристы узкой направленности, часто имеет преимущество в судах. Таким игроком может быть и государственная компания или банк. Например, банк, когда он судится с заёмщиками по поводу невозврата кредита. Его юристы всех собак съели на таких спорах. И он тоже будет выигрывать в судах.
Возможность выиграть спор частной компании или предпринимателю у государства зависит и от госоргана, от того, кто в роли истца, а кто в роли ответчика, от суммы иска, ведь она влияет на поведение сторон. Например, ПФР подаёт более 300 тысяч исков в основном примерно на 500 рублей и выигрывает в 85 % случаев. А ФАС подала в 2018 году 123 иска, медианная сумма которых более двух миллионов, но выиграть удалось 54 %. На «копеечные» дела ответчик часто не является, а на крупные споры мобилизуются значительные юридические силы, и здесь госорганам гораздо труднее выиграть. Исковые требования на 50-100 тысяч рублей от Росздравнадзора или Россельхознадзора удовлетворяются примерно в 80 % случаев. Но там, где серьёзные споры, общего прогосударственного уклона в арбитражных судах не видно.
В ходе беседы было отмечено, что присяжные выносят оправдательные приговоры почти в 30 раз чаще, чем профессиональные судьи. Вадим Волков пояснил, что с 2018 года юрисдикция судов присяжных была расширена, они появились на районном уровне, и в этих процессах доля оправдательных приговоров составила 28 %, то есть если дело рассматривает судья, то вероятность оправдательного приговора ничтожна, но как только в деле участвуют граждане, не имеющие аффилированных интересов с судебной или правоохранительной системой, картина резко меняется. Присяжные гораздо строже подходят к оцениванию доказательств, к убедительности аргументов, приводимых стороной обвинения — и выносят оправдательные приговоры почти в 30 раз чаще, чем профессиональные судьи.
В заключение беседы Вадим Волков отметил, что возможность выиграть суд у государства — это индикатор независимости судебной системы и её справедливости. Потому что справедливость обеспечивается равенством перед законом. Если обе стороны признают, что они подчиняются закону, а не административной воле, то возникает тот самый эффект, который мы называем справедливостью. А справедливость — это залог социальной стабильности. Так что экономический рост, да и вообще социальная стабильность, всё больше зависят от уровня судебной защиты — и здесь хорошо бы услышать аргументы гражданского общества, предпринимательского сообщества о реформировании судебной системы.
Арнольд ГРЫНИН
