Подземный герой

Интервью с рязанским блогером Денисом Мурушкиным

Стать блогером сегодня может практически любой человек. Главное, быть чем-то увлечённым настолько, чтобы суметь «заразить» своим увлечением других. Кроме этого, конечно, неплохо иметь хорошо поставленную речь и некоторые навыки видеомонтажа. Современные смартфоны позволяют снимать видеоролики вполне приличного качества даже без профессиональной аппаратуры.

Есть блогеры настолько популярные, что могут похвастаться такой аудиторией, которую не имеют даже крупные федеральные СМИ. К сожалению, далеко не весь контент, появляющийся в этой среде, сеет разумное, доброе, вечное. А ведь основная аудитория блогосферы – это молодёжь. И «крутые» блогеры для них – герои нашего времени.

Молодёжь впитывает в себя, как губка, всё, о чём вещают из ютуба их кумиры. Именно поэтому так важно и ценно, когда среди блогеров появляются такие люди, как наш сегодняшний герой. Он не только сумел найти свою собственную нишу, пока в рязанской блогосфере, интересную и увлекательную, но делает такой контент, который несёт добро, учит любить историю своей страны и, прежде всего – нашего города.

Денис Мурушкин – рязанский видеоблогер, музыкант и одновременно – инженер-колорист на фабрике красок. «History TV Рязань» – так называется его ютуб канал, на котором Денис выкладывает минифильмы об истории Рязани, о подземках, которые он сам прошёл и изучил, об истории рязанских и не только рязанских кладбищ.

Денис Мурушкин и Екатерина Кириллова

– Денис, почему именно кладбища, подземки? Откуда возникло такое немного странное, на мой взгляд, увлечение? Любил в детстве читать страшные истории, мистику?

– В детстве я ничего не читал. В школе учился очень плохо. История меня не интересовала. Никакие науки: ни гуманитарные, ни физико-математические – меня не интересовали. У меня только по трудам была хорошая оценка, по физкультуре и по музыке, потому что я с шести лет занимался музыкой. Как все ребята в детстве, мы играли, бегали. Только все в казаки-разбойники играли, на спортплощадке или в футбол. А я лазил по подземкам, в какие-то подвалы забирался с фонариком, смотрел. В шахты лифта в подъездах несколько раз проникал. Меня потом оттуда вытаскивали.

– Что хотел найти там?

– Да просто было интересно. Мне было очень страшно. Но интерес преобладал над страхом.

– Всё-таки лазить по таким местам довольно опасное занятие. Особенно для ребёнка. Не попадал ни в какие неприятные истории из-за своего любопытства?

– Всё было. И пальцы ломал, и ключица переломанная, и глаз протыкал. Чего только не было! А потом как-то всё это затихло. Я отучился в колледже электроники. Пришёл из армии. Это десять лет назад было. Тогда как раз ютуб начал процветать у нас в стране. Я стал изучать, что у нас такого есть в Рязани. На тот момент ничего не было. Начал смотреть Москву. А в Москве более двадцати подземных рек, огромное количество бомбоубежищ, коммуникаций подземных. Я сильно этим заинтересовался. Вспомнил своё детство. И этот кусок как будто ворвался в меня обратно. Начал изучать Рязань. Я ничего в Рязани тогда не знал. Ну, город и город. Улицы, остановки. Потом пошёл в архив, в краеведческий отдел.

На меня там косо смотрели. Какой-то ненормальный. Какие-то ему там подвалы, какие-то коллектора. Узнал о том, что есть в Рязани Право-Лыбедский бульвар и Лево-Лыбедский бульвар. Стало интересно, как они возникли. Узнал, что под этим бульваром находится большой коллектор. Длина его 2,2 км. Вход в него расположен недалеко от площади Бакинских комиссаров, там, где Кремлёвский вал заканчивается. Он проходит под частными домами за цирком, под цирком, по бульвару возле цирка, под Астраханским мостом, под арт-лужайкой рядом с Почтамтом. Уходит в сторону Центрального рынка, проходит под стадионом Спартак, под мостом улицы Маяковского, под детской площадкой, проходит под мостом улицы Яхонтова и как раз рядом с первым автотранспортным училищем река выходит на поверхность.

– Расскажи про свой первый проход по коллектору.

– Когда я шёл, я проклял всё через 200 метров. Это было очень страшно. Во-первых, там всё в паутине. Пауки по 3-4 сантиметра. На швах-стыках растут шампиньоны. Мы были вдвоём с товарищем. Оделись в ОЗК. Палками тыкали дно. Одна из особенностей прохождения коллекторов – это то, что идти надо против течения, потому что, когда идёшь по течению, то вода стремится быстрее, вся муть, весь ил и пузыри закрывают обзор, и ты не видишь, куда наступаешь.

В коллектор врезано большое количество труб, разбитые тюбинги. Это такие куски плит, из которых складывается труба. Как в метрополитене. Белая рыба-альбинос приспособилась там жить, слизняки, утки, которые падают туда через решётку на Яхонтова, а обратно вылезти не могут. Они в этом коллекторе и обосновались. Там же живёт целое семейство летучих мышей.

Такой был первый поход, первое боевое крещение. Я вылез оттуда с чувством выполненного долга. С гордостью, что нашёл первый ответ на свои вопросы. Первый поход, конечно, не снимал. Как-то сразу не додумались, что можно что-то снять, удивить рязанцев. Ролик сняли уже позже, и он набрал 70 тысяч просмотров. В комментариях люди писали: вот мы гуляем с колясками возле цирка и даже не догадывались, что на глубине пяти метров под ногами протекает настоящая река, которая замурована в коллектор.

Потом нашёл новый объект. Самый глубокий, самый опасный. Глубина заложения – 27 метров. Это как девятиэтажка под землёй. Называется КЗКК – Кожнозаводской канализационный коллектор. Он был законсервирован в конце 90-х годов по причине прекращения финансирования. Вход в него находится в районе Канищенской деревни. Далее он проходит через Канищенскую церковь, потом через район третьего квартала и район парка Морской славы. Этот участок находится под землёй на глубине 27 метров.

Спуск в коллектор идёт по огромной стволовой шахте, а на глубине есть два рукава. Один уходит в сторону Недостоева, а второй – в сторону Борковских карьеров. Изначально его назначение было соединить Кожзавод и Нефтезавод в районе грузового порта.

Порт этот сейчас называют Кладбищем кораблей. Необходимо было соединить эти два рукава, чтобы по ним спускать шлаки и отработку, чтобы люди не задыхались, и при этом не надо было строить очистных сооружений. Потом это всё должны были загружать на баржи и везти на полигоны для утилизации. Но этого не произошло. Проект забросили. Сейчас на глубине 27 метров в этой стволовой шахте всё уже наполовину затоплено. Там нет живности вообще никакой. А корни пробивают местами тюбинги.

Есть там заброшенный проходческий щит (применяется при сооружении тоннелей различного назначения, например, метро – прим. автора). Он стоит там заброшенный, заваленный. Рельсы разобраны на металл. И всё в таком вот виде сейчас там погибает.

Спуститься туда уже никому невозможно. После моего ролика вход в коллектор заварили. Я позже приезжал туда на разведку. Там всего три шахты. В одной шахте давно уже лестница прогнила, вторая полностью сейчас затоплена. Та шахта, в которую я спускался, там тоже лестница уже прогнила. Её трогаешь, она вся ходуном ходит. Спускаться туда было очень страшно. Холод страшенный. Из бетонных швов грунтовые воды сочатся.

– Во время таких проходов не случались какие-нибудь непредвиденные ситуации?

– Я вылетал в Лыбеди. С руками уходил. Коллектор этот был построен в 60-х годах прошлого столетия и до сих пор он не обслуживался. В коллектор врезается большая труба. Периодически из неё течёт вода, и она подмыла эту трубу вниз. Я просто шёл, и в один момент провалился туда. Нахлебался, конечно, будь здоров. Но зато хожу теперь очень внимательно.

Ещё был момент страшный, когда мы проходили коллектор под Московским шоссе, там, где железнодорожный мост, под которым после дождей всегда затапливает. Он начинается в районе рощи, где тропа Сергия Радонежского. Это возле ТЦ «Премьер». Расстояние около километра. На этом участке ни одной вентиляционной шахты, ни одной ливнёвки, все люки заасфальтированы, кислорода там нет вообще. Кислородного баллона у нас не было с собой. Я оттуда вылез с синими губами. Думал, не дойду просто. Когда шли, уже синие звёзды в глазах стали появляться. Возможно, это даже выброс метана был, потому что там воды мало, процесс гниения идёт. Ну, выбрались, слава Богу.

– Как семья относится к твоему увлечению?

– Нормально, в принципе, относится. Жена у меня творческий человек. И как творческий человек понимает меня. Бухтит, конечно, иногда: опять в свою канализацию полез (улыбается – прим. автора). Я ей даю посмотреть ролики, когда уже всё готово, перед тем как уже окончательно сохранить проект. Она посмотрит всё, от себя отодвинет. Это значит, всё хорошо.

– В метро забирались?

– В метро нет. Если я туда залезу, и меня поймают, то наложат штраф 200 тысяч рублей. До 2008 года был штраф 1 000 рублей. С недавнего времени ещё такая тенденция появилась: так как станций метро стало много, то чтобы в 5:20 утра все поезда одновременно вышли на станции, дополнительные бригады машинистов ночью их перегоняют. Поэтому там особо не полазаешь.

– Метро 2 есть?

– Я думаю, есть. Много баек ходит про это дело. Я с диггерами московскими разговаривал, они говорят, что точно есть. Но доступа туда нет никому. Есть такой диггер один в Москве, очень известный на всю страну – Даниил Давыдов. Его называют подземным мэром Москвы. Когда Норд-Ост захватили, он спецслужбы – ФСБ, полицию, проводил по подземным рекам, чтобы вывести их как раз к канализационному стояку именно вот этого концертного зала Норд-Ост. Он рассказывал об этом.

Он часто в ютубе делает стримы. И я также стал делать. Стал снимать фильмы. Прошёл новый рукав Лыбеди, который строился в 2016 году. Он проходит, где Рюминский пруд, под железнодорожным полотном, а у станции электрички выходит. Это самый опасный участок, потому что там труба диаметром всего 1,2 м. Пришлось все эти 400 метров на карачках ползти. Вода леденющая прямо в грудь бьёт. Там водозаборник идёт с Рюминского пруда. Мне было интересно, что там. Я собрал группу людей из таких же любителей, и мы пошли туда втроём. Когда вылез, то попал на песчаный островок, и вода чистая с пруда течёт. Можно сказать, что я покорил эту реку (смеётся – прим. автора) и горжусь этим.

Вообще история реки уникальная. Реки наши – Лыбедь и Трубеж – это очень сильные артерии нашего города были в XVII – XIX веках.

– А что сейчас происходит с Трубежем? Она же практически совсем обмелела.

– Во-первых, сейчас Ока закрыла шлюзы. Во-вторых, есть такая служба, которая занимается охраной водоёмов. Эта служба в Рязани официаль­но только по бумагам есть, а по факту этих людей нет, и берега не очищаются, русла рек не очищаются. Старые деревья, ветки, заросли – всё это падает в реку. Растёт большое количество ила, этот ил забивает роднички, которые пробивали когда-то Трубеж.

Там, где видим Трубеж в районе Московского шоссе, между «Ашаном» и «Премьером», все думают, что это Павловка. Это не Павловка, это Трубеж.

И на карте XIX века, она тоже обозначалась как Трубеж. Трубеж появился при слиянии двух рек: Павловки и Плетёнки, как раз в том месте, которое раньше называлось «Мервинское заречье». Там сейчас Метро-парк строится, и стоит гипермаркет «Метро».

Почему Заречье? Потому, что этот рабочий посёлок находился за рекой. Вот как раз там, при слиянии двух рек, и образуется Трубеж. Она там интенсивная сейчас, широкая, глубоководная. По всей Приокской роще она ползёт, ползёт вдоль Борковских карьеров, к ГИБДД. А где заходит к Острову, начинает вилять, и там сейчас уже всё обмелело.

– Не связано ли это с тем, что зима в этом году была практически без снега? Ведь ещё год-два назад такого не было.

– Нет. Тут всё, как в физике. Если где-то отливает, то где-то приливает. Просто не чистят берега. Лыбедь тоже была широкая. По ней ходили речные трамвайчики. Была рыбная ловля, полгорода в ней купалось. Она называется Лыбедь – от слова «улыбаться». Дети резвились возле неё. То, что сейчас происходит, может грозить исчезновением настоящего, живого, исторически важного бассейна. Я пошутил недавно, что вот есть у нас Лево-Лыбедский бульвар и Право-Лыбедский. И не удивлюсь, если рано или поздно получится Лево-Трубежный и Право-Трубежный.

– Какие-нибудь интересные находки встречали во время своих походов?

– В Лыбеди, когда проходили, нашли ухват, которым горшки из печки достают. Покрышки автомобильные на Волгу 60-х годов, старые бетонные урны, салазки, одежды много, наушники. Трансформатор медный находили, аудио кассеты «Союз Аполлон 2000». В основном вот такое всё. Ну, и живность, которая там обосновалась. Трёхметровых крыс за два года ни разу не встретил (смеётся – прим. автора). Единственное, когда с Василием мы проходили, он увидел, что впереди какой-то силуэт мелькнул. Но я думаю, что это просто показалось. От усталости, от испарения.

– Хорошо. С коллекторами и реками понятно. Ну, а что насчёт кладбищ?

– Что касается кладбищ. Это очень важный момент. Я не хочу сказать, что я прямо такой правильный. Но я стараюсь быть хотя бы немного верующим в Бога. Я учился в православной гимназии. Правда, сначала меня выгнали из школы. А потом так получилось, что я пошёл учиться в православную гимназию. Там я доучился. И вот это всё постепенно ко мне пришло. Я заинтересовался темой кладбищ.

Кладбище – это место, где находится клад наших близких и любимых людей, которые, я верю, после воскрешения обязательно с нами встретятся. Кладбище – это место освящённое. Оно несёт большую историю в лицах.

Я снимал ролик на Лазаревском кладбище. Сейчас там всё бурьяном заросло. Всё обвалено, мусор лежит строительный. Вот вам любовь и уважение к нашим предкам.
Кому-то смешно, может быть, а я считаю, что грустно. Это же память наша. Это же живые люди были. И хотя там делают два раза в год субботники, но вандалы всё равно играют свою роль. Наше Лазаревское кладбище – ровесник Ваганьковскому московскому кладбищу. Лазаревское кладбище было окраиной города. Вдоль северной стены, той, что по улице Ленинского комсомола идёт (это та самая сохранившаяся стена с 1773 года), в 1937-1938 годах проводились массовые репрессии, расстреливали наших рязанцев. Там стоит поклонный крест, который сломали вандалы, и каждый год в день поминовения убиенных священник проводит здесь молебен.

Само кладбище было очень интересным. Угол северной стены оформлен башенкой. Когда в конце 1953-1956 годов приезжали реконструировать эту стену, потому что она начала рассыпаться, начали её разбивать, и оттуда вывалилось замурованное тело с паспортом. Здесь похоронено очень много знаменитых людей: родители Павлова, например, отец и мать. Отец его был священником в этой Лазаревской церкви.

Само название «Лазаревское» – в честь святого праведного Лазаря четырёхдневного. Здесь и воины 1812 года похоронены, есть мусульманские захоронения, языческие захоронения, еврейские. Они расположены на отдельных участках. Некрополистика, я считаю, очень интересная наука.

У могилы Бориса Ельцина на Новодевичьем кладбище

Я и в Москве на Новодевичьем кладбище снимал сюжет. Это просто музей под открытым небом. Во-первых, там всё под видеонаблюдением. Везде газончики, тротуарная плитка. Здесь вся наша элита похоронена. Есть там аллея, которую в народе называют «аллея трёх клоунов». Это место, где похоронены Игорь Кио – иллюзионист, Юрий Никулин и Борис Николаевич Ельцин. Кстати, брат Игоря Кио – Эмиль Кио был инженером – строителем. Он окончил Московский инженерно-строительный институт и проект по реконструкции, озеленению и планировке Театральной площади в Рязани – его дипломная работа.

– Денис, расскажи, как проходит сам процесс создания видеороликов? У вас есть команда, или всё делаешь сам, как говорится, и швец, и жнец, и на дуде игрец?

Денис Мурушкин, Глеб Галушкин (слева), Василий Точилин (справа)

– У меня есть напарник Василий Точилин, с которым мы в подземке снимаем. Бывает, что просто сидим, разговариваем. «Поехали?» – «Поехали». Он только снимает. А если сюжет про что-то над землёй, например, про Лазаревское, Скорбященское, Немецкое кладбища, это я уже снимаю с Глебом Галушкиным. Вот поедем снимать сюжет про заброшенное Польское кладбище в Рязани. Это кладбище имеет прямое отношение к памятнику Братства по оружию в Приокском посёлке. Сам памятник – самый крупный памятник в Европе из бронзы. Высота его 19 метров. Стоит он на гранитном постаменте 2,5 метра высотой. Символизирует выстрел «Катюши», а из окопа выбегают два пана и два Ивана. Братство, конечно, интересное было. Не всё там так однозначно. Ну, не буду всё рассказывать. Сниму фильм, и сами всё посмотрите.

– После появления в сети роликов о прохождении подземки, не поступали запросы на проведение экскурсии?

– Поступали, конечно. Но я подумал, что это большая ответственность. Всякое может случиться. И решил, что этого делать не стоит. Я могу собрать людей, кому интересно, и на кладбище экскурсию сделать. Рассказать историю, что и как тут было. Есть ещё желание рассказать о тех кладбищах, которых уже нет на карте города. Их достаточное количество. Вот Дом пионеров стоит на костях. Там ведь было кладбище раньше. Причём, когда рыли котлован, на поверхность поднимались мундиры, одежда. Дети надевали черепа и бегали людей пугали.

– Денис, нет желания все свои знания в какой-то фундаментальный труд оформить? Книгу, скажем.

– Я не писатель. Да и времени нет этим заниматься. Придёшь с работы, пока дети на тебе попрыгают. Две девчонки. Им внимания хочется. Всё у меня поотрывают, всё повыдирают, разрисуют. А там времени уже десять часов вечера. Надо их спать укладывать. Естественно, они не будут ложиться в десять. И только в одиннадцать, в двенадцатом часу ночи я беру лист бумаги и сажусь писать сценарий. Компьютером не пользуюсь принципиально. Я сценарии пишу от руки все. Делаю, как Леонид Иович Гайдай. Беру лист бумаги, делю его пополам. С левой стороны пишется текст, а с правой к этому тексту делаются раскадровки. Рисую такие квадратики, а в них человечков, камеру, чтобы во время съёмок видеть уже, с какого ракурса мне лучше это всё снимать. Где, какой кусочек обрезать. Потом при монтаже мне будет легче по этому листочку ориентироваться.

– Сколько обычно времени уходит на создание такого фильма? От сценария и до публикации на ютубе?

– Где-то недели две – две с половиной. Если ежедневно вечером сидеть. Сначала сценарий дней пять, потом нужно собрать информацию, перерыть всё, съездить на место. Я не верю тому, что в интернете пишут, потому что на одном сайте пишут одно, на другом – другое. Всё проверяю сам. Есть архив, есть книги. Книга – это двигатель прогресса.

– Денис, ты ведь ещё и в музыкальной группе играешь. Расскажи, что это за группа, какую музыку играете?

Концерт группы Broadway в ресторане «Наполеон»

– Кавер-группа. Каждый год мы играем здесь на Подбелке в день города. Называется «Бродвей». Раньше назывались «Дождь Мажор», до этого был проект «Эго». Андрей «Кришна» Шкуратов с нами играл. Последний год только не играет. Мы играли в жанре «Элизиума», то есть с духовыми. У нас были саксофон, трехклапанная труба и тромбон. Так получилось, что этот состав распался.

Когда мы пришли после армии, то решили играть попсу, музыку из кинофильмов. Сейчас выступаем на свадьбах, юбилеях, корпоративах. Для себя, правда, иногда «лабаем» и Iron Maiden обязательно, и «Король и Шут», и «Арию». Хочется порой «гривой потрясти» в студии, подурачиться. Ну, а так, в основном, поп, поп-рок, «Звери», «Братья Грим», такое что-то лёгенькое.

В субботу, 3 октября, отыграли 2,5 часовой концерт в ресторане «Наполеон».

Кавер-группа Broadway

В своих исторических роликах я, кстати, стараюсь использовать советских композиторов, Алексея Рыбникова, например. Это добрая музыка, навивает воспоминания о прошлом, о школьных годах. Я не могу представить в документальных фильмах рэп или шансон. Я просто всю жизнь слушал классику и рок-музыку. И не могу использовать рэп, потому что я в нём ничего не понимаю. Здесь нужна инструментальная музыка, мелодичная, с каким-то, хотя бы минимальным, оркестровым сопровождением. По-другому нельзя.

Вот такие у меня увлечения. Некрополистика, подземки, ютуб и музыка.

Беседовала Екатерина Кириллова