Вторник, 19 марта 2024
Курс ЦБ
$  91.98
 100.2
Рязань
+24°C
  • Расследования
  • Зеленый сад
  • Родство танца и перевода

     

    Ирина Сухоплещенко

    Мы продолжаем цикл статей, рассказывающих о знаменитом ансамбле Галины Виноградовой. Это был не просто ансамбль, а можно без преувеличения сказать – целая эпоха. Галина Виноградова создала мир, непохожий ни на что другое – театр танца. В 1977 году с танцевальной композицией «Песню не убить!» ансамбль стал лауреатом I Всесоюзного фестиваля самодеятельного художественного творчества. С этим номером коллектив выступал и во Дворце съездов, и в Концертном зале им. П.И. Чайковского, и на других площадках Москвы.  Именно ансамбль повлиял на судьбы участников, дал им мощный старт для будущих свершений. Многие танцоры теперь довольно известные, состоявшиеся личности. Мы уже рассказывали об некоторых учениках Галины Виноградовой. Сегодня мы поговорим с участницей ансамбля, переводчиком Ириной Сухоплещенко.

    – Ирина Владимировна, вы, как и многие другие, были вовлечены в атмосферу творчества ансамбля. Когда вы впервые узнали о Галине Дмитриевне?

    – Имя Галины Виноградовой я услышала ещё будучи школьницей. Я училась в одном классе с Галиной Нефёдовой, которая у неё занималась. Галина впоследствии стала прекрасным хореографом и создала знаменитый ансамбль «Аллегро». В нашем классе многие любили танцевать, а две мои одноклассницы, Лена Сенина (Кузнецова) и Лена Блинкова (Жерновкова) в студенческие годы также танцевали в ансамбле Виноградовой. Помню, как Галя однажды поставила с нами танец русалок к какому-то школьному мероприятию. Мы с успехом его исполнили. С костюмами тогда было сложно, поэтому мы слабым раствором зелёнки покрасили марлю и сшили платья подводных красавиц.

    Однажды Галя пригласила меня и ещё некоторых одноклассников в клуб Строителей в хореографический кружок, где я впервые и услышала имя – Галина Дмитриевна Виноградова. О ней все кругом говорили, но я её не видела, а только слышала, что она где-то во Франции. Но для нас тогда, в советское время, Франция казалась чем-то недостижимым и невероятным. Как полёт на Марс.

    Ансамблем клуба тогда руководила Галина Николаевна Кудряшова. Её внимательное, строгое, но очень тёплое отношение помогало делать первые шаги в танце. Мне очень нравилось там заниматься. Я старалась, разучивала танцы, но ребята из ансамбля, например, Стас Стрюков, Валя Шилкина танцевали так прекрасно, что я всегда понимала, что мне расти до них бесконечно. Какое-то время я с удовольствием занималась бальными танцами у замечательного, яркого педагога и очаровательной женщины – Светланы Коростелёвой.

    – И когда же вы впервые увидели Галину Дмитриевну?

    – Я училась в пединституте на инфаке. Там впервые и увидела Галину Дмитриевну. У нас в вузе всегда проходили факультетские конкурсные вечера. Думаю, все участники помнят незабываемую весёлую атмосферу и предпраздничную суету подготовки вечера. Наш факультет часто побеждал в этих конкурсах, и планка была очень высокой. Студенты всегда готовили танцевальные номера. В тот раз мы танцевали танец «Перепёлочка». Это лиричный танец, с красивым чётким геометрическим рисунком и очень трогательный, потому что в конце выходила вереница птенчиков – маленьких танцоров. Зрители всегда любили этот танец. Я быстренько разучила свою партию, потому что участвовала ещё в двух в других номерах концерта, пела. Да и процесс создания задника сцены, в котором участвовала моя подруга Лена Белютий, притягивал меня, будто магнитом. И вот помню, мы стояли за кулисами уже перед самым выходом на сцену, и тут вдруг Галина Дмитриевна, быстро пройдясь взглядом, переставила нас местами. Для меня это была трагедия. Если вначале мне надо было двигаться вперёд, а потом назад, то теперь, наоборот, двигаться назад, а потом вперёд. Я в ужасе собралась с силами. Но самое главное – очки. Сама я о них напрочь забыла, и никто не догадался мне напомнить, что танцевать придётся без них. В результате, я так ни разу и не прорепетировала танец без очков. И вот Галина Дмитриевна таким аккуратным движением снимает с меня очки, и я понимаю, что мало того, что нужно двигаться теперь по-другому, так я ещё теперь и ничего не буду видеть. Это была катастрофа. Но главное, я справилась и ничего не перепутала!

    После выступления преподаватель английского языка нашей кафедры, Яков Моисеевич Колкер, руководивший подготовкой конкурсного вечера, подошёл ко мне и с огорчённым вздохом сказал: «Не было в тебе души перепелиной». Он, конечно, не представлял, в какую экстремальную для себя ситуацию я попала. Какая уж тут душа перепелиная…

    – Вы замужем за одним из самых активных участников ансамбля Виноградовой – Юрием Сухоплещенко. Вы познакомились, танцуя?

    – Нет. Мы познакомились просто как студенты, которые учились на инфаке, правда, Юра учился на курс старше меня. Однажды он привёл меня в гости к Галине Дмитриевне, и я открыла для себя этот замечательный мир творчества, красоты, изящества, который существовал вокруг неё. И она как-то сразу приняла меня.

    Творчество и сама личность Галины Дмитриевны меня заворожили. Что было особенно дорого и ценно лично для меня – музыкальность её подхода к хореографии. Музыка – вообще очень важная составляющая моего мироздания. В её же творчестве музыка первостепенна, она создаёт саму материю танцев. Каждый новый танец воспринимался как интересный новый опыт видения мира, как спектакль, как удивительный синтез жанров музыка – танец – театр. Каждый танец был не просто эстетически красивым, в нём был глубокий смысл. Поэтому зрители пересматривали любимые танцы ансамбля вновь и вновь, сопереживали, улыбались или даже плакали. Дух и атмосфера ансамбля были мне очень близки, но мой опыт участия в ансамбле был недолгим. Ничто тогда так не увлекало меня, как моя учёба.

    Помню, однажды Галина Дмитриевна посмотрела на меня внимательно и сказала: «Тебе надо танцевать не народное, а что-то инородное». Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что, наверное, напрасно я не пошла танцевать и народное, и инородное, но моя душа на тот момент принадлежала лингвистике, и я тихо отошла от танцев.  А вот общаться мы стали часто и регулярно. Я была верной поклонницей, другом. Помогала с костюмами, постоянно ходила на все концерты, приходила на репетиции. Многие ребята, которые танцевали в ансамбле, учились вместе со мной на факультете, например, Женя Бордзиловская, Лена Белютий и Саша Пикто, с которым мы с мужем дружим до сих пор.

    Ирина и Юрий Сухоплещенко и Александр Пикто

    Я обрела в ансамбле друзей, с которыми иду по жизни долгие годы. Самый дорогой и главный из которых – сама Галина Дмитриевна.

    Галина Виноградова

    Я когда с Юрой, а когда и одна приходила к Галине Дмитриевне в гости. Мы слушали музыку, читали и обсуждали книги, говорили на самые разные темы. Однажды моя подруга привезла мне от русских старообрядцев из Орегона, уехавших в Америку в начале 20 века, настоящие старинные шёлковые сарафаны. Конечно, я сразу же подарила их Галине Дмитриевне для выступлений. Очень они красивые были.

    – А какой танец на вас произвёл наибольшее впечатление?

    – Меня потряс до глубины души танец «Память», посвящённый Великой Отечественной войне. Музыка – удивительный, пронизывающий душу вокализ. Когда я увидела этот танец впервые, ансамбль выступал в ТЮЗе, и на меня произвело неизгладимое впечатление роль матери в исполнении Ольги Ильиной. Я помню в роли матери и Ольгу, и Ирину Лагутину. И каждый раз искренне восхищалась эмоциональной заряженностью танца. В этой танцевальной партии не было сложных па, но был невыносимый трагизм матери, у которой война отняла ребёнка. Этот образ был одновременно земным и символичным – Родина-Мать, горюющая о своих сыновьях.

    Но у меня было много любимых танцев! «15 тонн», «Ярмарка», «Хиросима», «Есенин»…

    Был ещё очень любопытный момент. В танце «Чайки» мне очень нравилось музыкальное сопровождение, там просто отстукивался ритм. И об этом я сказала Юре. А он взял гитару, отстучал этот ритм, и так я узнала, что чайкам аккомпанировал он, а за неимением бубна использовал гитару.

    Танец «Порушка-Параня»

    – А после окончания вуза вы кем стали работать?

    – Вначале мы с Юрой работали в школе и через год поженились. Мы – преподаватели английского и немецкого языков, больше – английского, хотя сначала я преподавала в школе немецкий язык. Затем мы оба работали на кафедре английского языка нашего вуза. Муж поступил в аспирантуру, защитил диссертацию по когнитивной лингвистике, и мы переехали в Москву.

    В столице вначале мы поработали преподавателями, но потом как-то так сложилось, что интереснее стал перевод. Я проучилась на кафедре переводческого мастерства МГЛУ, окончила с отличием. И больше к преподавательской деятельности мы не вернулись. Так и остались переводчиками.

    Меня всегда очень привлекало волонтёрство. Одно время была волонтёром в Российской детской клинической больнице в Москве, в которой лежат тяжелобольные дети: и с онкологией, и с пересадкой почки, и со сложными кожными заболеваниями, и с неврологическими проблемами. Некоторые находятся в больнице годами и там же учатся. И они годами с благодарностью общаются с волонтёрами.

    Мы с подругой каждую субботу ходили и делали с детьми поделки. Деток приходило много, и так как все были больные с разными, но тяжёлыми диагнозами, надо было придумывать что-то интересное и лёгкое, чтобы все могли сделать. Например, мастерили ёлочные игрушки. Главная задача, которая перед нами стояла – ребята должны с этим справиться и им должно быть интересно. С одной из подопечных мы общаемся долгие годы, и она стала для меня дорогим человеком. Она повзрослела, получила профессию, стала полноценным членом общества, несмотря на инвалидность. Для меня она – пример силы духа и преодоления. Сейчас участвую в группе по спасению животных из зоны боевых действий. Так получается, что группа часто помогает и людям.

    – А каким именно переводом вы занимаетесь: художественным или деловым?

    – Художественным переводом мы не занимались. Хотя когда я училась, у нас Яков Моисеевич Колкер очень интересно его преподавал. Многие увлекались художественным переводом, изучали его. Было очень интересно. Но тогда в стране царили лихие 90-е, и надо было выживать. Мы какое-то время преподавали в банках. Тогда была такая система: банки нанимали своим топ-менеджерам и руководителям педагогов. Повышали уровень образования руководящего состава. Занятия самые разные были. Иногда надо было заниматься чем-то, что требовалось именно этому специалисту.

    Иногда индивидуально подбирались и прорабатывались не только учебники, но и западные пособия по банковскому делу. Это был такой специализированный лингвистический центр. Благодаря этой работе, мы постепенно пришли к переводу в сфере финансов, ценных бумаг, биржевой деятельности. Юрий даже создал уникальный словарь терминов по депозитарной деятельности и клирингу, который был переиздан дважды. Конечно, это узко ориентированный словарь.

    Делала переводы и для оборонной промышленности. Но, в основном, биржа, энергетика, финансы. Довольно длительный период переводила для компании РАО ЕЭС, для депозитария Московской Биржи.  Мы вместе с Юрием много переводили в разных сферах. Однажды в трудные перестроечные времена перевели справочник по нефтехимии. И когда его увидели заказчики, то очень высоко оценили. Переводчик – это такая профессия, что надо быть готовым глубоко погрузиться в любую тему.

    Лариса КОМРАКОВА

    На орбите Галины Виноградовой

     

    Татьяна Котова: «Сейчас я зову её маленькая» …

    Вся жизнь в танце: от увлечения до лечения

    Дом среди неба

    Судьба, судьбы, судьбе, судьбою о судьбе…

    Жизнь как форма жеста

    Отличник по жизни

    Светлана Сомова: «Молодость продолжается…»

    Танец как вдохновение

    Читайте нас теперь и в Телеграм: https://t.me/rg62_info


  • Новости партнеров:

  • КПРФ

  • Свежий выпускАрхив
    № 04 (411) 04.03.2024 г.
    Читать выпуск
  • Лесок
    КПРФ
    Хозрасчетная поликлиника
  • Ниармедик (мобильный)
    ГК Прокс
    Зеленый сад 350х280
  • АвтоЕще

    «Им стала Lada Aura, – гордится главный официоз страны. – Именно так она называется на иностранном языке. Но зато отличается большими преимуществами перед своими предшественниками».